Внеорбитные. Мэри Роуз Блэк
Не выношу её! – И вообще, не твоё дело. Ты не знаешь меня от слова «совсем».
Слышу, как он выдыхает ртом воздух, словно на морозе. Целенаправленно не поднимаю головы и выделяю маркером полосы текста. Чувствую на себе его взгляд.
– Обиделась, – без вопроса, утвердительно, выбрасывая слова на воздух, самому себе говорит он. – Значит, попал в точку. Задел если не за живое, но за… эго? Возможно. Хотя с чего вдруг, ведь ты не производишь впечатление неуверенной в себе. Что же это тогда? Страх? Ты боишься провалить встречу… Хм, но с кем из нас? С обоими? Или тот другой очень важен? Твой парень? Может, бывший парень?
Лениво поднимаю голову и удостаиваю его недоумевающим взглядом с не менее обескураженным выражением лица. Наши взоры сталкиваются. Выдавливаю из себя усмешку и рисую пару росчерков на бумаге, продолжая слушать его болтовню.
– Что угодно может быть, – глаза не выдали меня, он всё ещё строит догадки… Или делает вид, что не понял. – Смущение? Ты влюблена, и твои коленки дрожат как у пятиклассницы? Не думал, что это случится так быстро: обычно девушки передо мной не ломаются.
Вот тут я уже начинаю нервно посмеиваться:
– Не обольщайся, Хейзл. Ты не в моём вкусе.
Бросаю на него беглый взгляд – он резко опешил, лицо застыло с маской огорчения. Да чего он выделывается, это же шутка была! Первый начал. Но молчание длится, и мне становится немного дискомфортно. Странная игра, если честно.
– Ау-ч, – натянуто и слащаво лепит он слово. Откидывается на спинку дивана, закинув руки за голову – до меня долетает шлейф его дезодоранта. – Ты мне глаза раскрыла. Жизнь никогда не будет прежней.
– Ты первый начал, я всего лишь подыгрывала, – сухо отвечаю я. – Не драматизируй. Это больше по женской части.
Смотрит в потолок, обнажив бледную шею с печатью родинок:
– Я ничего не начинал.
Да ну? Правда?
– Не я придумала играть в близких друзей.
Он открывает рот для ответа, но оттуда выскальзывает лишь воздух. Айзек находит моё лицо и тяжело смотрит из-под задумчивых бровей, померкшие глаза мечутся от правого края к левому, изучая мои. Мне хочется перестать смотреть в ответ, но не выходит заставить себя: я не нахожу сил или желания, сложно сказать, чего именно. Поэтому мы просто пялимся друг на другу в упор.
О чём он думает? Обиделся? Если его же оружием, то «не из таких он». Не выглядит ранимым. Это всё напускное на нём, весь этот лоск, эта ленивая небрежность, развязность, колкие шуточки. Это образ. Это его защита. И он живёт в нём: ему нравится. Нравится играть. Потому чего не так-то?
Сглатываю застрявшее в горле напряжение и всё же отвожу взгляд со вздохом. Читаю какое-то предложение в тексте уже раз пятый.
– Жестокая, – в сердцах заключает он. – А я всего лишь хотел узнать тебя.
Тон голоса упал, полон тоски. Опять драматизирует.
– А почему в прошедшем времени? Больше не хочешь? Разочарован?
Айзек выхватывает из моих рук листок, что тот чуть не рвётся.
– Эй!