Пустой дом и другие рассказы. Алджернон Блэквуд
Старик задыхался и заикался от гнева и отчаяния.
Шортхаус стоял, дрожа в темноте, и невольно прислушивался. Разговор увлек его за собой, и он по какой-то причине боялся, чтобы о его соседстве узнали. Но в этот момент он понял, что слушал слишком долго и что он должен сообщить двум мужчинам, что их можно подслушать до каждого отдельного слога. Поэтому он громко кашлянул и в то же время подергал ручку своей двери. Казалось, это не возымело никакого эффекта, потому что голоса гремели так же громко, как и раньше, сын протестовал, а отец сердился все больше и больше. Он снова настойчиво закашлялся, а также нарочно ухитрился в темноте налететь на перегородку, чувствуя, как тонкие доски легко поддаются под его весом, и производя при этом значительный шум. Но голоса звучали беззаботно и громче, чем когда-либо. Возможно ли, что они не слышали?
К этому времени Джим был больше озабочен собственным сном, чем моралью подслушивания личных скандалов своих соседей, и он вышел в коридор и энергично постучал в их дверь. Мгновенно, как по волшебству, звуки прекратились. Все погрузилось в полнейшую тишину. Под дверью не было света, и внутри не было слышно ни шепота. Он постучал еще раз, но ответа не получил.
– Господа, – начал он, наконец, по-немецки, приблизив губы к замочной скважине, – пожалуйста, не говорите так громко. Я могу слышать все, что вы говорите в соседней комнате. Кроме того, уже очень поздно, и я хочу спать.
Он остановился и прислушался, но ответа не последовало. Он повернул ручку и обнаружил, что дверь заперта. Ни один звук не нарушал тишины ночи, кроме слабого свиста ветра над окном в крыше и поскрипывания досок то тут, то там в доме внизу. Холодный воздух очень раннего утра прокрался по коридору и заставил его поежиться. Тишина в доме начала производить на него неприятное впечатление. Он оглянулся назад и по сторонам, надеясь и в то же время боясь, что что-нибудь нарушит тишину. Голоса, казалось, все еще звучали в его ушах; но эта внезапная тишина, когда он постучал в дверь, подействовала на него гораздо неприятнее, чем голоса, и породила в его мозгу странные мысли – мысли, которые ему не нравились или которые он не одобрял.
Крадучись отойдя от двери, он заглянул через перила в пространство внизу. Оно было похоже на глубокое хранилище, которое могло скрывать в своих тенях все, что было нехорошим. Нетрудно было представить, что он видит под собой неясное движение взад-вперед. Была ли это фигура, сидящая на лестнице и косо смотрящая на него своими отвратительными глазами? Был ли это звук шепота и шарканья там, внизу, в темных коридорах и заброшенных лестничных площадках? Было ли это чем-то большим, чем невнятный шепот ночи?
Ветер сделал усилие над головой, напевая над окном в крыше, и дверь позади него задребезжала, заставив его вздрогнуть. Он повернулся, чтобы вернуться в свою комнату, и сквозняк медленно закрыл дверь перед его носом, как будто кто-то давил на нее с другой стороны. Когда он толкнул ее и вошел, сотни темных фигур, казалось, быстро и бесшумно метнулись обратно в свои углы и укромные