Собирай и властвуй. Андрей «АрыкЪ» Андреев
в нём…
– Знаешь, а боялись на север плыть, – говорит Тарнум после, – когда от пауков убегали…
– Почему? – Рута спиной к нему, опёрлась на перила балкончика, серебристый свет салмы, проходя сквозь листву, играет на коже.
– Говорили, здесь одни безумцы живут, – Тарнум не сводит взгляда, любуется, она это чувствует, и от взгляда его снова поднимаются теплые волны. – Потому что близко к Хребтам.
– А я безумная и есть, – Рута смеётся. – Если отец узнает, выпустит в меня всю обойму из своего иглострела. Видел? Там такие маленькие иголочки волшебного льда, их много-много…
– Не узнает. А если и узнает, пусть только попробует! У него иголочки, у меня – коломёт…
– А ты смелый… – Рута оборачивается, делает шаг внутрь, ещё один к топчану.
– Подожди, – Тарнум придерживает, – вот, держи.
Снимает тесёмку с кусочком артефакта, надевает Руте на шею.
– Зачем ты это?..
– Потому что люблю!..
Любит, не любит… Любит! Рута вскакивает, продолжает кружиться по лугу – завидуют, пусть все завидуют!
Сабрина прикрыла тогда, сказала Фаргалу, что она, Рута, у родителей, но предупредила:
– Больше так меня не подводи.
Рута и не подводит. Киприан сам пришёл, попросил:
– Помоги Ратме со сбором трав, не справляется.
– Конечно, помогу!
И теперь у них с Тарнумом и одно укромное местечко для встреч, и другое, и третье. А если кто спросит чего, ответ один: волшебные травы искала.
– Рута, ты где?
Вот и Ратма, Ратма-балбес.
– Здесь я, где же ещё, цветы волшебные собираю!
– А я, смотри, что нашёл – инеистый щавель! Только представь, какая удача!
[2]
Всем бы хорошо лето, если бы не сложности с водой. В холодные времена года волшебную воду отличить от простой легче лёгкого: обычная замерзает, волшебная – нет. Летом же не отличишь, и если напился волшебной, отравишься, в лучшем случае. Потому и торгуют с барж морозильными кубами – устройствами столь же полезными, сколь и дорогими, а водовозы отправляются во внеземелье, в вечную мерзлоту за снегом и льдом. Туда же уходят с наступлением тёплого времени многие звери, первым – снежный медведь. Водные бунты вспыхивают время от времени, Рута слышала, но в Лучистом, кажется, такого не случалось никогда. Затянуть пояса туже приходится, понятное дело, но ни жажды повальной, ни голода.
Когда она впервые подумала, что две воды летом, как правда и ложь? После отцовской затрещины, той самой, четыре года назад. Вода обычная – правда, пьёшь её, пьёшь, и значения не придаёшь, но стало на глоток меньше, и жажда, и понимаешь, как много значит. Вода волшебная – ложь, то же самое с виду, а на деле отрава, и опасно не кружку выпить – сразу вырвет – а когда только капелька в обычной воде. Следующим утром Баглай буркнул, что не хотел, а Рута сказала, что не обижается, что простила. И солгала. И превратилась тем самым из одной себя в другую, потому что то была последняя капля неправды в долгом, очень долгом ряду.