Конструктор миров: Агония науки. Том 8. Ибратжон Алиев
пространство, окрашивая его в чёрный. Родион Михайлович не хотел видеть эту темноты, ему было страшно, также страшно увидеть профессора, который забылся в этой кипящей ярости.
И мольбы были услышаны, Вадим Александрович снова вздрогнул, отпуская на этот раз юношу. Тот скатился на пол, жадно вдыхая драгоценный воздух. Перед собой он видел замешательство профессора и дикий страх в его глазах. Он посмотрел на свои руки, вмиг поправляя ими свои рукава.
– Я надеюсь, что это было в первый и последний раз, Родион Михайлович, не заставляйте применять грубую силу вновь, – профессор правда надеялся на благоразумность юноши.
Он отошёл, часто дыша. Вадим Александрович просто не мог надышаться воздухом, словно в его лёгких образовались дырки, через которые проходил мимо весь кислород. Как же так вышло, как он мог позволить гневу взять вверх. Честь его сестры достойна таких жертв, но чувство вины и совесть терзали душу старыми картинами из прошлого. Всё же человек должен решать проблемы словами, а не силой…
Юноша приходил в себя, когда доктор, подойдя к двери более громко сказал:
– Кажется мы всё обсудили, мой дорогой друг, упакуйте всё как положено и присоединяйтесь к нам, я ожидаю вас в гостиной, Родион Михайлович, – при этом лицо всё ещё отражало гнев.
Затем учёный скрылся за дверью. В зале уже был накрыт стол, а профессор присел к Табалуге и Ицалу.
– Родион скоро прибудет, мы пока можем начинать, – сказал профессор.
Филолог хотел было предложить начать трапезу одному из присутствующих, но они жестом указали на то, что начинает старший, после чего Вадим Александрович разломил ароматный горячий хлеб и разложив рядом с каждым взял себе кусочек, откусив его, вместе с изюмом, параллельно подготавливая бутерброд, за ним начал Ицал, а после Табалуга, который также разливал чай.
– Я надеюсь ваши дела идут весьма успешно? – спросил профессор.
– Да, спасибо большое Вадим Александрович, – поблагодарил дракон, – а ваша чудесная работа по классификации продолжается?
– Полным ходом, можете быть уверены. У меня появилось много новых идей, к примеру, если мы анализировали только сами сюжеты и их классификацию, но как производить анализ, если в одной работе несколько сюжетов, параллельный или последовательных, либо вовсе смешанных. Ведь существует много примеров работ одновременно по научной фантастике, драме, приключениям, истории, фэнтези и прочим, не говоря уже о авторской стилистике.
– И вы думаете, что результат будет разный? – поинтересовался Ицал более спокойно.
– Разумеется, – ответил Табалуга, – ведь даже если полагать, что результат будет смешанный, то зависит ли пропорция сюжета к пропорциям результатов? Если да, то как? А если нет, то почему?
– Вы просто читаете мои мысли, Табалуга, – с восторгом сказал профессор, что вызвало улыбку у Ицала.
– Как же приятно видеть человека,