Сломанная любовь. Евсения Медведева
в мечтах рисую картинки, что могли случиться: пышная свадьба, белое платье, совместные завтраки по утрам, надпись на асфальте: «Спасибо за сына». Это гипотетическая реальность, альтернативная и совсем не воплотимая. Я уже никогда не стану той счастливой девчонкой, а Мирон больше не проводит меня до дома.
Восемь лет меняют людей до неузнаваемости. Мы сами не замечаем, как быстро обрастаем черствой коркой, как тухнет взгляд, как меняется речь… Но Королев и это перевернул! Да, очерствел, да, раздался в плечах, и да, возмужал. Но вот взгляд! Я снова закинула голову, всматриваясь под самый потолок, где сквозь мутность кальянного дыма моргал стробоскоп, так напоминающий мне взгляд Мирона. Он то взрывается искрами, то затухает, погружая меня во тьму.
Тряхнула головой, пытаясь выкинуть его образ из головы и снова начала двигаться в такт музыке. Вбирала эмоции, вслушивалась в голоса, смех, впитывала счастье. Как мне не хватает этого… Несмотря на шум и вечно толкающуюся толпу, я расслабилась. Даже допустила мысль, что сегодняшний вечер принесёт в мою душу спокойствие, пусть и на пару часов. Но как же сильно я ошибалась…
– Не передумаешь? – Наташа, что отплясывала рядом со мной, внезапно напряглась, а потом и вовсе остановилась, сконцентрировавшись на Севке. Внезапно оттолкнула меня, пробираясь к уже пьяненькому другу, который танцевал вокруг Катерины свой отвязный танец престарелого орангутанга. – Батюк! Ты меня слышишь?
– Соколовская, отстань, а? У меня маль-чиш-ник! – он сверкнул недобрым взглядом и снова вернулся к танцу. – Ты почему такая приставучая? В школе мне проходу не давала, вечно со своими нравоучениями лезла. Знаешь ли, мне и одной Ростовой иногда много, – Сева махнул большим пальцем руки по горлу, замер, внимательно осматривая застывшую ледяной глыбой посреди беснующейся толпы Соколовскую, и отмахнулся. – В печёнках сидишь!
– А я, что, тебе не подруга? Только Ростову слушать готов? – внезапно заверещала Наташа, хватая Севу за руку. – Катька, хоть ты скажи ему, чтобы передумал, пока не поздно!
– Наташ, ты о чём? – Катя бросила на меня удивленный взгляд и попыталась обнять Соколовскую, но та ощетинилась дикой кошкой и резко отбросила её руки.
– Вы все глупые и слепые! Катерина, если он для тебя важен, то ты поговоришь с ним! – Соколовская пыталась переорать музыку. – Скажи ему, что нельзя ему на ней жениться!
Мы перестали двигаться, а время замерло. Звуки, крики стали стихать, будто воды в уши налили. Все смотрели на Наташку, что глаз не сводила с раскрасневшегося Севы. И никто не решался разрушить напряженное молчание.
– Это ещё почему? – Сева сделал шаг навстречу Соколовской, сложил руки на груди и чуть наклонился, чтобы в глаза её заглянуть.
– А потому что не любит она тебя, – зашептала Наташка, а этот звук был громче крика. Я зажала руками рот, встала позади Ростовой, что покачивалась от шока, будто в обморок собиралась рухнуть. Мы схватились за руки, пытаясь справиться с состоянием, что оглушило