Горчаков. Статский советник. Валерий Пылаев
надо передергивать, – огрызнулся дед. – Только человек небольшого ума считает, что власть родов держится на одном лишь могуществе магии Источников. И даже собственного внука я вижу исключительным вовсе не из-за того, что он способен разрезать надвое германский панцер одной лишь силой воли. Дар когда-то стал основой современной аристократии – но сейчас он сто́ит немногим больше титула, который можно купить за деньги.
– Как вам будет угодно. – Багратион, похоже, не имел ровным счетом никакого желания в тысячный раз возобновлять старый спор. – Впрочем, вряд ли вы, судари, не согласитесь, что древние рода могут потерять куда больше, чем кто-либо еще.
– Отнюдь, Петр Александрович, – хищно ухмыльнулся дед. – Подобное в конечном итоге может стоить вообще всего… и всем. Надеюсь, мне не нужно объяснять, почему я спрятал эту машину даже от вас? И почему нам сейчас нужно быть особенно благоразумными и держать язык за зубами даже тщательнее, чем раньше?
– Нет. Конечно же, не нужно, – вздохнул Багратион. – Но не ждите, что я стану благодарить вас за оказанное доверие.
– Без этого вполне можно обойтись. – Я все-таки решил влезть в беседу старших, чтобы не чувствовать себя совсем уж истуканом. – В конце концов, мы всегда были на одной стороне, хоть порой и расходились во мнениях. И я прекрасно понимаю ваше стремление заполучить такую машину и изучить ее вдоль и поперек. Но поверьте, ваша светлость, сохранить все это в тайне сейчас куда важнее.
– И какой в этом смысл? – раздраженно поморщился Багратион. – Вести с фронта приходят каждый день, и, по-моему, уже ни для кого не секрет, что германский рейх использует подавители магии на аэропланах и панцерах. Я уже не говорю про апрель, когда Дар исчез чуть ли не во всей столице. Не кажется ли вам, судари, что скрывать подобное уже несколько… как бы сказать… несвоевременно?
– Напротив, ваша светлость, – покачал я головой. – Как раз сейчас – самое время. Одно дело – слухи о панцерах, неуязвимых к магии Одаренных, или даже странные события в целом городе. И совсем другое – признать, что плетения может создавать не живой человек, а машина. Которая не устает, не ошибается и способна задавать структуру в десятки раз сложнее привычных… Начнется паника – такая, по сравнению с которой даже апрель покажется легкой суетой.
– И что вы предлагаете? – буркнул Багратион.
– В любом случае продолжать работу – здесь. Мы оформим пропуск вам и, возможно, нескольким вашим людям. Тем, кому вы можете довериться полностью.
Я на всякий случай скосился на деда, но тот молчал. То ли пока не имел особых возражений, то ли решил накопить их сразу побольше, чтобы размазать нас с Багратионом. А может, просто хотел понаблюдать за ходом моих мыслей – и уж в этом удовольствии я ему отказывать не собирался.
– Наверняка у Третьего отделения найдутся те, кто одинаково хорошо соображает и в природе магии, и в механизмах. Потому как нам троим, очевидно, попросту не хватит знаний, – продолжил я. – И все же эту