Мы, народ… (сборник). Андрей Столяров
выдернул из земли подсыхающую былинку и переломил ее пополам.
– А что бы вам не собрать десяток ребят, – сказал он, покусывая жесткую ость. – Десяток нормальных ребят, крепких таких, неужто уж не найти? Вот, приехали бы сюда, ну – на рыбалку, поговорили бы заодно… Объяснили бы внятно, кому эта земля по праву принадлежит… Кстати, рыбы в здешних местах – до хрена…
– Пробовали уже за рыбой, – хмуро сказал десантник.
– И что?
– А то, что с рыбалки этой никто не вернулся. В Больших Будовцах, ну слышал наверное, собрался вот так вот пяток бодрых ребят. Манайцы там обнаглели: кумирню какую-то начали воздвигать. Ну, погрузились в джип, штыри с собой прихватили. До Будовиц-то они доехали, это по следам было видать, а дальше – ни машины, ни ребят, ничего… Следственная группа потом работала. Утром примчались, значит, – вечером уже бумажки подписывали. Болота вокруг Будовиц знаешь какие?..
– Понятно, ёк-поперёк, – сказал майор.
Что ему тут было понятно, объяснить мог только он сам.
Оба они повернули головы.
Визг манайцев, по мере того как священник к ним приближался, становился все тише. Руки, обращенные к небу, двигались все медленнее и медленнее. Круг в своей ближней точке неожиданно разомкнулся, давая проход, но не распался совсем – края его разошлись, образовав подобие чаши. Священник оказался как раз в ее фокусе. Метелочка замерла в воздухе. Но потом все-таки опустилась в сосуд и резким движением выбросила оттуда веер продолговатых искр.
Студент видел это собственными глазами.
Сверкающие, будто из золота, брызги неторопливо поплыли к манайцам, те как бы чуть подтянулись, выставили перед собой ладони. Не произнесено было ни единого слова. Ни звука не раздалось ни с той, ни с другой стороны. Но золотистые капли вдруг зашипели в воздухе и длинными струйками пара рванулись вверх.
Десантник тут же потащил с плеча автомат, перехватил его и положил дулом на руль.
Все это, однако, без лишней спешки.
Майор, в свою очередь, сделал два шага назад, опустился на корточки и тоже – нащупал рукой приклад.
Ничего страшного, впрочем, не произошло.
Священник бросил метелочку внутрь сосуда, повернулся и, даже не ускоряя шагов, возвратился к коляске. Здесь он привычно закрепил сосуд в особую ременную петельку, накрыл его крышкой, которую, чтоб не съезжала, защемил пружинной скобой. Снова перекрестился на невидимые небесные купола.
– Дай вам бог, православные!..
– И вам того же, – после некоторого молчания, не убирая руки с приклада, отозвался майор.
Когда мотоцикл исчез, свернув за купы кустов, когда треск его растворился в жаре, а ветер унес запах душного выхлопа, Кабан, точно дожидавшийся именно такого момента, поворочался, покряхтел, по-видимому отыскивая опору, и как-то по частям, напрягаясь, поднялся со своего лежбища.
Был он