Обратная перспектива. Андрей Столяров
на поезде, состоящем из двух вагонов и двух открытых платформ. На полустанке «Осиновый бор» Муромской железной дороги поезд был остановлен, убран в тупик, товарищ Троцкий пересел в личный автомобиль и в сопровождении тридцати пяти кронштадтских матросов, ехавших на грузовиках, направился в г. Осовец (Тверская губерния). На окраине г. Осовца по распоряжению т. Троцкого был выставлен пулеметный заслон в составе десяти человек против отряда белого бандита штабс-капитана Гукасова, два дня назад выдвинувшегося в этот район. В самом Осовце т. Троцкий провел трехчасовой митинг, где подробно рассказал о текущем моменте мировой социалистической революции, а после митинга приказал расстрелять председателя городского Совета рабочих, солдатских и крестьянских депутатов т. Мешкова – как бандита и мародера, дискредитировавшего советскую власть. После этого т. Троцкий провел совещание с местной общиной евреев, которое продолжалось всю ночь. Спецагент Зоркий далее отмечал, что в течение этой ночи наблюдалось странное явление в атмосфере: около полуночи над Осовцом возникло громадное багровое зарево, как если бы там начался гигантский пожар, и держалось без перерыва шесть с половиной часов, погаснув только после восхода солнца. Причин этого явления он объяснить не может: никакого пожара в г. Осовце, по его данным, не произошло. Также спецагент Зоркий докладывал, что из двадцати матросов, взятых товарищем Троцким с собой, из Осовца к заслону на окраине города вернулись лишь пять человек, судьба остальных пятнадцати неизвестна. Сам агент Зоркий согласно приказу т. Троцкого всю ночь пребывал в охранении, в пулеметной команде, никаких подробностей о действиях т. Троцкого в г. Осовце ему выяснить не удалось… «О чем вам незамедлительно сообщаю…»
Все, след грифельной подписи карандашом.
– Ну вот, – поскребя пальцем лоб, говорю я. – А восьмого июля в Муроме вспыхнет мятеж, организованный «Союзом защиты Родины и свободы». Правда, он будет быстро подавлен. А еще через пару дней командующий Восточным фронтом Михаил Муравьев, штаб которого в тот момент переместится в Казань, выступит против большевиков.
– Это имеет к нам какое-нибудь отношение? – спрашивает Ирэна.
Я пожимаю плечами:
– Пока не знаю… Муравьев – типичный авантюрист, кондотьер кровавого хаоса, каковые всегда всплывают в эпохи катаклизмов и войн. До революции он был то ли черносотенцем, то ли кадетом, после свержения Николая Второго формировал ударные «батальоны смерти», носившие череп на рукаве, затем стал начальником охраны Временного правительства, Керенский ему доверял – лично как главковерх присвоил звание подполковника; в Октябре, однако, Муравьев, видимо, почувствовав перспективы, сразу же, один из немногих военных, признал советскую власть, был назначен главнокомандующим Петроградского военного округа, остановил части того же Керенского и генерала Краснова, наступавшие на Петроград; сделал при большевиках стремительную карьеру, всего за полгода выдвинулся чуть ли не в авангард революционных вождей; по словам