Позови меня, Ветлуга. Олег Рябов
Только лучше ловить вечером – сейчас вряд ли чего найдёте. А ещё лучше чуть-чуть переделать и установить в нём девятнадцати- и шестнадцатиметровые диапазоны. Там всё чище и надёжнее ловится. А приёмничек-то новый покупали или ворованный? – чуть-чуть ёрничая, ляпнул Андрей.
– Молодой человек, следите за собой. Я – полковник.
– Извините меня, пожалуйста.
– Вообще-то вы почти попали. Не нужна мне эта «Спидола». Случайно она мне досталась: в карты я её выиграл. Всё играли с соседом по копеечке да по копеечке, тут перед отъездом решили по-взрослому. Вот он и остался без приёмничка, – полковник хмыкнул. – Мы в части с офицерами совсем по другим ставкам играем.
Андрей посмотрел удивлённо на полковника, а внутренне напрягся.
– А продайте тогда мне приемник, пожалуйста. Я к родителям в гости еду, а им очень хотелось такой. У нас в магазинах не продают.
– Ну как же я его продам? Он же мне не за деньги достался. Я могу его только проиграть. Вы играете в карты?
– Ну, иногда, в общежитии, в институте.
– А в какие игры?
– Да обычно в свару или в покер.
– Хотите сыграть?
– Да можно. Всё равно до самолета ещё три часа. Только где?
– Вон в скверике на скамейке под акациями. Кстати, отсюда всё равно надо выбираться, тут такая духота. Кстати, как вас зовут?
– Андрей.
– Василий Иванович.
У ларька «Союзпечати» на первом этаже, где новые друзья покупали карты, к ним неожиданно подошёл Ляма.
– Лёва, вот познакомься – Василий Иванович, полковник. Не хочешь с нами перекинуться в картишки, в свару? До самолёта ещё ждать-пождать!
– Да я чего! У меня и денег-то нет. Семь рублей осталось.
– Ну как знаешь. Хочешь, я тебе дам тридцать рублей взаймы? А там посмотрим.
– Не знаю… Ну, давай, пойдём.
Василий Иванович ничего не заподозрил. И все трое отправились искать скамейку под акациями в дальней аллейке.
Всё оказалось, как и ожидалось: скамейка, три ящика из-под пива, полковник расстелил свою толстую газету «Неделю». И вдруг объявил, что никаких «по копеечке», будем играть по-взрослому: в кон – «по рублю». Ребята не возражали. Полковник курил свои папиросы, Ляма – «Столичные», Андрей грыз тыквенные семечки.
Как-то очень быстро на газете стали появляться не трёшки с пятёрками, а червонцы с четвертаками. Ляма взял сразу две приличных свары, и у него на кармане шевелилось около пятисот рублей – деньги были в основном Андрея. Тут Ляма неожиданно встал и объявил:
– Я пойду пирожков куплю. Жрать – умираю, хочу.
Вернулся он быстро. В огромном газетном кульке у него лежала целая гора жареных пирожков с требухой, один из которых он радостно уминал. Ляма положил газетный кулёк на ящик и уставился на играющих: на развёрнутой газете возвышалась гора денег.
– Свара у нас, самая настоящая, – объявил полковник, – у меня – двадцать девять и у него – двадцать девять. На кону – три тысячи! Тебе бы, Лёва, вариться, да нечем.
Ляма