Прасковья. Галина Васильевна Ергужина
прошу тебя… плохая у ней судьба получилась…
– И правда, – отозвался Николай Васильевич.
Екатерина Ивановна отодвинула край тряпья от крохотного лица младенца и прошептала:
– И вправду не она. У Насти глаза были, как мои. А тут, гляньте, отец вылитый.
При этих словах все слегка улыбнулись.
– Прасковья, – тихо произнёс Николай Васильевич.
– Прасковья, – ласково повторила Екатерина Ивановна, – Парася.
А вечером Христина спрашивала отца, почему праздник Покровом называется.
И Мария тихо отвечала ей, чтобы та не разбудила мирно спящую Прасковьюшку:
– По преданию один священнослужитель и его ученик во время богослужения были свидетелями явления Божье Матери, которая раскрыла головное покрывало над молящимися людьми в знак своего заступничества от невзгод и страданий. Этим покрывалом, считали старые люди, Богородица оберегает людей и шлет им любовь и радость, а также исцеляет от болезней и невзгод. С тех пор и возник праздник – именно в тот день, когда и было это видение. А на ярмарку мы не поехали, потому что траур у нас, Хрестя, по Насте. Поняла?
– Поняла, – отвечала девочка.
А Екатерина Ивановна всё еще сидела в оцепенении, качая дочку на руках, да смотрела куда-то в угол, не в силах смириться с тем, что Насти её больше нет на свете. Ну что же она такое сделала, Настя её? И вдруг её осенила мысль – Прасковья родилась на Покров. Значит, как заступница в этот мир пришла? Значит, больше не подступится беда к их дому?
И улыбнулась Екатерина Ивановна, прошептав вслух:
– Парася наша родилась в Покров день, значит, заступницей за нас всех будет.
Николай Васильевич закашлялся и вышел из дома. А Василий тихо подошёл к матери и взял на руки Прасковью, и тогда она встала с места и пошла в свою постель. Слабая ещё была, и дети понимали это.
Василий легонько прижимал ребёнка к себе и с улыбкой рассматривал Парасю, смешная она была, уж больно маленькая и сморщенная, как старушка. И вся, как будто прозрачная. Он тайком понюхал её ручонки, как будет делать теперь уж всегда, и поцеловал мизинчик маленькой Прасковье, отчего она ещё пуще засопела.
Глава 8
После тех событий прошло около трёх лет, Нюрка тихой стала, да и не только Нюрка, все дети как-то поменялись. Будто Настя что-то унесла от каждого из них.
Василий стал ещё угрюмее, Александра с Марией озлобились на Анну, всегда сухо с ней говорили, а то и вовсе молчали в ответ. А Христина притихла, совсем болтать перестала. Тянулась худой и бледной девочкой с тонкими руками.
Отец с прошлой осени всерьёз расхворался. Всё кашлял и кашлял тихонько. И травкой его поили, и молоком выпаивали. А всё одно. Болел он, и становилось ему все хуже и хуже, хоть и скрывал он это от всех.
Екатерина Ивановна же с головой в колхозные дела окунулась, будто нашло на неё что-то, а ещё Николай Васильевич заметил, что Парасю Екатерина Ивановна не долюбливает. Но ничего