Сэмпай. Алексей Валерьевич Гостевский
сна в мое сознание закачиваются воспоминания и элементы личности Мортона. Я вот что думаю. Это происходит во время естественного сна. А что, если…
– Да! – неожиданно рявкнул эксперт, всплеснув руками. – Да! Именно! Погрузим Дениса Сергеевича в медицинский сон!
Иванов недоуменно уставился на Шемельмана:
– В кому??
– Да ну зачем в кому! – досадливо отмахнулся тот. – Медикаментозный сон под наблюдением. Ему введут легкое снотворное, подключат пару приборов, и мы последим за активностью мозга. В городе есть центр неврологии и медицины сна. Даже не нужно придумывать, где и что. И, конечно, будет интересно узнать, что приснится товарищу майору в этом случае. Да! Мама моя, как же я сам не догадался!
– Так чего мы ждем?
В небольшой лаборатории было очень светло от огромного квадратного плафона чуть не во весь потолок, и слегка пахло хлоркой. Его уложили на удобную койку, обмазали голову противной липкой смазкой и надели шапку из проводов.
– Пахнет как антифриз! – шутливо поморщился Денис.
Медсестра сверкнула черными глазами в амбразуру между маской и шапочкой и строгим голосом пояснила:
– Это специальная мазь для улучшения контакта. И она совсем без запаха!
В лабораторию кавалерийским галопом вбежал Шемельман.
– Денис Сергеевич, я попрошу, как почувствуете, что засыпаете, не думайте о Мортоне и всей этой чепухе, хорошо? Подумайте о чем-нибудь отвлеченном и очень таком, ну, приятном для вас. Да! Не забудьте! И… Все-все, ухожу! – очевидно, и он получил молчаливую очередь из амбразуры.
Укол в вену сестра сделала на удивление легко и быстро. Протерев место укола, тем же строгим голосом она проговорила, глядя куда-то поверх головы Дениса:
– Теперь громко считайте до десяти.
Денис улыбнулся озорной мысли, хотел пошутить, но сдержался. Плафон на потолке медленно погас, оставив по себе лишь темно-красный квадрат.
– Один. Два. Три. Четыре. Пять. Шесть. Семь. – его четкий громкий голос отзывался слабым эхом в уголках лаборатории.
– Восе…мь. Дев…вя… «А почему… Гм. Стран…»
Денис инстинктивно попытался открыть глаза, но все вокруг поплыло, темно-красное вокруг стало бесцветным, серым, а потом и вовсе абсолютно белым… Он попробовал было потрогать эту белизну и не ощутил рук. Ни рук, ни ног, ни тяжести. Ничего. Только абсолютная спокойная, негромкая, мягкая белизна. Еще, наверное, через минуту белизна стала бледнеть, темнеть, пока не погасла до синей черноты. Прошло немного времени, и он заметил какое-то движение. Потом появился звук.
Глава IV
Огромный мохнатый москит, больше похожий на штурмовой вертолет, противно шевеля антеннами, неумолимо надвигается прямо на переносицу. Негромкий, но невыносимо мерзкий звук, источаемый мелькающими крылышками-лопастями, просто немилосердно рвет уши.
Дэвид с трудом отлепил голову от мокрой подушки и выключил пищащий таймер. «Что-то я стал загоняться»,