О дьяволе и бродячих псах. Саша Кравец
не ждал? А если пораскинуть мозгами еще раз?
– Грустишь?
Грейсон прислонился спиной к ограждению. От него исходил ненавязчивый запах сигарет.
– Кто-то вызвал психологическую помощь? – усмехнулась Нина. – Я в порядке, док, – вранье она отыгрывала плохо.
Грей укоризненно зацокал языком.
– Не хочешь поговорить? – В его черных глазах мелькнуло беспокойство.
Последовал вздох. Отзывчивость Грейсона импонировала.
– Ричард прав, мне здесь делать нечего. С самого начала идея дурно пахла. – Произнеся это вслух, она окончательно приняла сторону оппонента. – Приехала в дом, который мне совсем чужой. Эстель, Агнес вроде родственницы, а на деле… – Нина ненадолго задумалась, подбирая слова, – ничего нас не связывает.
Последовала пауза.
– Порт-Рей неплохо разжижает мозги, – наконец заключила она, беспокоясь скорее о том, что позволила себе излить душу, нежели о галлюцинациях.
Грейсон задумчиво почесал бороду.
– Глупости, – твердо произнес он. – Ричи и Джеймс – два параноика и ко всему настроены скептически. Эстель и Несс любят тебя, в этом я точно уверен, просто нужно дать им немного времени узнать новую, повзрослевшую Нину. А остальное – трудности переезда. Уж с таким-то домом немудрено сойти с ума. Не поверишь, но даже у меня порой крыша едет, – он развернулся к Нине. Его облагороженные шрамом грубые черты смягчились, а добродушное выражение лица стало каким-то трогательным.
Рядом внезапно оказался Джеймс. Устремив глаза на черный горизонт, он с безучастным видом зажег сигарету.
– Все мы разные, у некоторых характер не сахар, – продолжил Грей, покосившись на Джеймса, – но нужно научиться принимать странности друг друга, как это принято в семье. В целом, мы хорошие ребята, верно, Митч?
– Ага, – отрешенно протянул тот, похоже, даже не слушая.
«Семья», – мысленно повторила Нина. Семья – это лотерея, в которой она проиграла по всем пунктам. Мать она почти не помнила – та уехала с молодым любовником, прицепив бывшему мужу пятилетнюю Нину, как памятный значок с надписью: «Неудачный брак 1964–1969 гг». С четырнадцати память едва цеплялась за отца, который, предаваясь разгульной жизни, ночевал где угодно, но не дома. Нине рано пришлось познать ценность труда и всю печаль отсутствия образования. Тут уж хочешь не хочешь, станешь сам себе поддержкой и семьей.
Правда, был еще Сэм…
Грейсон взглянул на наручные часы и оповестил:
– Пора.
Десятки лампочек театра «Эль Рей» обнажали очертания спящих в сумраке аттракционов. Сам «театр чудес» выглядел, может, и не самым чудесным образом, но происходили там вещи, которые зритель и впрямь не был в состоянии понять: левитация под пение духов, передвижение предметов с помощью телекинеза, сгибание ложек взглядом. И весь этот нереальный мир скрывали неприметные дощатые стены, – не будь домик сплошь