Гадёныш. Ирина Александровна Манаева
ты первая. Даже Миша ничего не замечает, но меня не покидает чувство, что Даша – не Даша.
Я медленно повернула к ней голову, пытаясь понять, шутит она или нет, но сестра была серьезна. Я решила, что мне понадобится еще бокал вина, и обновила его.
– А кто тогда? – спросила я отчего-то шепотом.
Нина лишь пожала плечами.
– Я на форуме одном прочитала, что многие матери сомневаются в своих детях. Вот все было нормально, а потом бац – и дети другие.
– Что значит другие? – не понимала я.
– Ну говорят не так, забывают любимые игрушки, ритуалы, боль перестают чувствовать, сбоят, в конце концов!
– Что делают?!
– Ну сбоят, как телефон глючат, понимаешь? Будто залипают, а потом отвисли и дальше что-то делают.
Я не понимала, ни как такое может происходить с детьми, ни как это могла говорить моя сестра на полном серьезе. Хотя сейчас можно было сказать, что залипла я, потому что не представляла, как реагировать на подобные заявления. В сестре читалось, что она верит во все, что говорит. Я была далека от психологии, вернее, от психиатрии, чтобы верно поставить диагноз, но все это звучало бредом сумасшедшего. Мне стало страшно за сестру, но хотелось выяснить до конца, что именно ее пугает.
– И Даша сбоит?
– Ну вот знаешь, как включаешь процессор, а он еще не прогрузился до конца и фотки там или файлы какие не сразу открывает, а через время, ну там пара секунд.
– Мы сейчас компьютер обсуждаем?
Возможно, в причинах беспокойства Нины и была подоплека, но в ее сумбурном рассказе я ничего не понимала.
Нина шумно выдохнула.
– Наверное, я бы тоже смотрела на тебя, как на дуру, если бы услышала весь этот бред. Поэтому, проще показать.
Мы вошли в детскую и приблизились к кровати племянницы.
– Да пусть спит, – прошептала я как можно тише.
Нина махнула в мою сторону рукой и заглянула в лицо ребенка. Шестимесячная малышка сладко спала. Мать задумчиво разглядывала дитя. Я свернула голову вбок, чтобы лучше рассмотреть милое личико. Внезапно глаза девочки распахнулись и уставились прямо на меня. Первая реакция – меня бросило в жар, но это был эффект неожиданности. Даша молча смотрела в упор перед собой и не двигала не единым мускулом. Я замерла, боясь испугать ребенка. Не уверена, сколько прошло времени, но по ощущениям минуты три, и я чувствовала, как моя шея затекает в таком положении. Только сейчас до меня дошло, что Даша ни разу не моргнула и не двинулась, она походила больше на куклу, чем на ребенка. Как такое возможно?
Нина легонько тронула дочь рукой, но эффекта не последовало, тогда она повторила манипуляцию сильнее. Ребенок зашевелился, его лицо стало медленно скукоживаться, пока она, наконец, не закричала, как обычный младенец. И все встало на свои места, будто кто-то нажал кнопку «Play».
Нина взяла Дашу на руки и прижала к себе, пока та истошно кричала. А я выпрямила затекшую шею и стала массировать ее рукой, размышляя над случившимся.
– Что скажешь? – спросила Нина, раскачиваясь по комнате с ребенком