Властелин 4. Мы наш мы новый мир построим. Сергей Николаевич Дергунов
не вспоминал, а не дух Наполеона, о котором он думал все последнее время? Может быть воспоминания о той страшной мартовской ночи 1801 года еще прячутся в глубине его души? Хотя сам он вину с себя давно снял. По-другому тогда поступить нельзя было. Правление папеньки всем уже невмоготу становилось. Да и не собирался его никто убивать. Случайно так вышло.
Так Александр думал, этим себя успокаивал и это ему удалось. Малолетний «оракул» разбередил его старую душевную рану и бросил на растерзание своей собственной совести. Что теперь делать? Идти паломником в Иерусалим? А ведь так и придется поступить. Иначе душу не привести в порядок. Оставить на полгода вместо себя Аракчеева, а самому отправиться на Святую землю. Нет, Аракчеева нельзя, а то наворотит дел. Уж больно круто он за все взялся. А если не Аракчеева, то кого? Брата Константина из Варшавы вызвать? Да, вызвать Константина.
Царь откинул крышку секретера и принялся писать письмо брату.
***
Сийес не сидел в Санкт-Петербурге сложа руки. Он обходил своих старых знакомых, с которыми успел познакомиться в Париже. И начал он с Александра Муравьева, которого он сам возводил на очередную ступеньку масонской иерархии и в котором видел большие перспективы. Муравьев обрадовался визиту своего собрата, хотя и несказанно был удивлен.
– Что привело тебя, брат мой из блистательного Парижа в забытый богом Санкт-Петербург? – обнимая гостя говорил Муравьев.
– Никита Муравьев написал, что нуждается в моей помощи. Но прежде, чем пойти к нему, я хотел поговорить с тобой. У тебя более прагматичный взгляд на вещи.
– Постой, ты приехал из Парижа из-за одного письма Никиты?!
– Во-первых, не из Парижа. Король изгнал меня, как бонапартиста, за пределы Франции. Сейчас я обитаю в Льеже, а это, сам понимаешь, не Париж и даже не Санкт-Петербург.
– А во-вторых?
– Во-вторых, святая обязанность братьев – помогать страждущим.
– Ну, хорошо. Пройдем в библиотеку, я велю принести туда чаю.
В библиотеке они уселись в кресла, и Сийес задал первый вопрос:
– Расскажи, брат мой, в общих чертах, что у вас с обществом? Вы уже дошли до составления конкретных планов?
– Каких планов, брат мой? Общество – это фикция! Они не могут договориться ни о целях, ни о способах реализации целей, ни о критериях членства в обществе, ни о правилах конспирации. Дилетантизм во всем!
– Ты сказал «они», а почему ты сам не взял все в свои руки?
– Я брал. Но за два года мы все перессорились, и мой «Союз спасения» развалился. Мы решили избавиться от балласта и создать другое общество: «Союз благоденствия». Однако через год все повторилось. Я вышел из общества. Я больше не верю в союз дворян. Слишком мы все разные.
– А Никита?
– А что Никита? Он еще барахтается, пытается всех привести к общему знаменателю.
– Да, печально. А что масонские ложи?
– А, – Муравьев махнул рукой, – все то же самое. Никакой дисциплины, никакой конспирации. У меня сложилось впечатление, что большинство офицеров вступили в масоны,