Мельница на Флоссе. Джордж Элиот
отстаивать ее достоинства приходилось ему самому. Но у тети Мосс Мэгги всегда показывала себя в наилучшем свете. Это была ее Элсейшия[17], куда не достигала рука закона: если она что-нибудь опрокидывала, пачкала башмаки или рвала платье – в доме тети Мосс это считалось в порядке вещей. Взор мистера Талливера помимо его воли смягчился, и, отвечая, он уже не отвел глаз от сестры.
– Да, ты ей, видать, куда больше по сердцу, чем другие тетушки. Она в нашу семью пошла, ни вот столечко на мать не похожа.
– Мосс говорит, она – вылитая я в молодости, – сказала миссис Мосс, – но я никогда не была такая шустрая и такая охотница до книг. Я думаю, моя Лиззи в нее – вот она и верно смышленая… Подойди сюда, Лиззи, голубка, пусть дядя на тебя посмотрит. Он тебя и не узнает, так ты выросла.
Лиззи, черноглазая девчушка лет семи, казалась немного испуганной, когда мать подтолкнула ее вперед: маленькие Моссы испытывали благоговейный трепет перед своим дядей с Дорлкоутской мельницы. Девочка настолько уступала Мэгги в живости характера и выразительности лица, что сравнение могло только польстить отцовской гордости мистера Талливера.
– Да, они немного похожи, – сказал он, благожелательно глядя на фигурку в замусоленном передничке. – Обе пошли в нашу мать. У тебя хватает девчонок, Гритти, – добавил он полусострадательным-полуукоризненным тоном.
– Четверо, благослови их Господь, – со вздохом отозвалась миссис Мосс, поглаживая Лиззи по головке, – столько же, сколько и мальчиков. На каждого брата по сестре.
– Да, но им придется самим пробивать себе дорогу, – сказал мистер Талливер, чувствуя, что твердость его поколеблена, и стремясь поддержать ее этим полезным намеком. – Они не должны рассчитывать только на своих братьев.
– Это верно; но, я надеюсь, братья будут любить бедняжек и не забудут, что их один отец с матерью породили. Парнишки от этого бедней не станут, – поспешно проговорила миссис Мосс, робко вспыхивая, как полупогасший огонь.
Мистер Талливер слегка ударил лошадь по крупу, затем придержал ее и сердито крякнул: «Но, ты, балуй у меня!» – к величайшему удивлению этого невинного животного.
– И чем их больше, тем больше они должны любить друг друга, – наставительно молвила миссис Мосс, глядя на детей. Но затем, снова поворачиваясь к брату, добавила: – Хотя, Бог даст, и твой парнишка всегда будет хорош с Мэгги, пусть их только двое, как нас с тобой, брат.
Эта стрела попала мистеру Талливеру прямо в сердце. Он не обладал слишком живым воображением, но мысль о Мэгги никогда не покидала его, и ему не требовалось особого труда, чтобы представить себе «маленькую» на месте ее тети Мосс. Неужели она будет когда-нибудь бедовать и Том не пожалеет ее?
– Да, да, Гритти, – сказал мельник с неожиданной мягкостью в голосе. – Но ведь я всегда делал для тебя все, что мог, – добавил он, словно оправдываясь.
– Я не спорю, брат, я не какая-нибудь неблагодарная, – согласилась бедная миссис Мосс, слишком измученная тяжким трудом и детьми,