Ключ в двери. Лев Усыскин
появится – да и не надо. Ничего здесь не жди, иди себе дальше, ты – свободен. Свободен, свободен, свободен, совсем свободен!» И вот этот нарождающийся привкус свободы – исполненный, как водится, нервным и горьковатым покалыванием всплывающих на поверхность газовых пузырьков беспокойства – стал мне путеводной нитью в те странные месяцы.
Теперь бы надо рассказать про ту весну, но я ей-богу теряюсь. Не знаю даже, как объяснить… все же сейчас попробую… короче, вот в детстве, помнится, нашел я как-то моток красивой медной трансформаторной проволоки – изрядное сокровище для тогдашнего тинэйджера-естествоиспытателя. Ну, нашел и нашел – как все равно крыловская ворона свой сыр – нашел, и вот, взгромоздясь на диван, принялся его распутывать – чтоб, значит, перевести проволоку уже на свои собственные, правильные катушки, пригодные для дальнейших экспериментов. Задача вовсе не была простой, однако, – поскольку из этой медной мочалки торчал не один, а штук шесть проволочных концов. Друг от друга они ничем не отличались, и, принявшись распутывать один из них, ты упускал другие, ровно в той же степени заслуживающие внимания. При этом ты знал, что лишь один из них или, максимум, два – действительно достойны усилий, так как позволят тебе размотать клубок до основания. Прочие же – лишь создают видимость, поскольку относятся к коротким, бессмысленным отрезкам, никак не оправдывающим время, потраченное на просовывания неповоротливого медного червяка в бессчетные петли и узлы… Разумеется, я как-то справился тогда со всем этим – но вот то недоумение запомнилось тоже. Как некая модель жизненных перипетий, что ли.
В общем, было так. Дня через три после ухода Карины, проснувшись, на добрый час упреждая будильник, я ощутил себя в гнетущем состоянии дискомфорта. Что ж, не впервой, как говорится – и мозг, включившись в работу, исправно принялся перебирать привычный шаблон. Что-то болит? Нет. Предстоит неприятная встреча? Тоже вроде нет. Что же тогда? Ах, да – потерька. Что-то, еще совсем недавно бывшее частью твоего мира, теперь в нем отсутствует. Но ведь и это не годится в причины, не так ли? Было, да прошло, все уже позади… Откуда же тогда этот мандраж, это дурацкое сердцебиение, словно при первой влюбленности, но с обратным знаком? Выходит, что-то пугает тебя не на шутку, а прежде не пугало или же просто не замечалось, заслоненное другими событиями и впечатлениями. Так что же именно?
Я поднялся, накинул халат, по-стариковски шаркая, поплелся в ванную – хотел было принять душ, но почему-то передумал. Добро хоть зубы почистил, перед тем как идти завтракать… В общем, налил я себе кофе и стал сосать его без закуски, горькую думу думаючи. Ёкарный бабай, что ж тебе так паршиво-то, Игорь? Что ж ты не рад свалившейся на тебя свободе, заслуженной и необременительной? Что ж ты не скачешь весело, словно молодой барашек, выпущенный на весенний луг после месяцев заточения в тесной овчарне? Не того ты хотел, говоришь? Тогда – чего же?
А, правда, – чего? С работой и деньгами… но тут все тип-топ как