Нижний город. Город – дом наш, а законы – стены его. Екатерина Вадимовна Соловьева
не люблю.
Глава 2
Люба никак не могла удержать мандраж, вертелась на пассажирском сиденье подержанного форда, как на иголках. Мало того, что этот Стрельцов вчера в кафе вцепился мёртвой хваткой, как бультерьер, так теперь ещё и на весь салон пах каким-то одеколоном или лосьоном (вот дурак, зачем?). Мужчин Люба обходила стороной чисто инстинктивно, на уровне подсознания, будто чуя скрытую угрозу, но не вникая особо в суть вопроса. Будто где-то на подкорке отложилось: «не влезай – убьёт!». Она сильно подозревала, что причина крылась за чёрной завесой прошлого, но выяснить так ничего и не смогла. А этот пёс в погонах… ладно, Антон, будто дёргал какую-то струну в груди, вызывая одновременно и интерес, и изжогу. Чёртов следователь… Он будил странную неприязнь. Хотелось подножку ему поставить или хотя бы словом задеть. Понятно, что теперь она под колпаком, в любой момент Стрельцов может обвинить в похищении этого Ерёшкина, правда, нету тела – нету дела. Придётся сотрудничать. До поры до времени. Просто раздражала сама манера Стрельцова вести беседу, отчего-то тревожила, как предчувствие – плохое и неясное.
Поэтому её лихорадило. Ещё и из-за того, что на место ехали медленно: Антон изучал вечерний Таргул и тормозил на каждом светофоре, а им вслед сигналили и матерились. Местные не любили приезжих. Впрочем, как и везде. Ко всему прочему само ощущение визита в Нижний город малость срывало крышу. Каждый раз. Всегда. Там всё было не так, как здесь. Другое место. Другой город. Другой мир. Люди там тоже менялись. Потому что у Города есть свои правила. И правила эти надо соблюдать.
– Слушай, Антон, – Люба сглотнула его имя с непривычки. – Ты, надеюсь, без оружия?
Он молчал, и она продолжила:
– Есть свои законы в Нижнем городе. Туда нельзя с оружием. Ещё – во всём слушайся меня. И не вздумай ничего есть на той стороне. И, не дай бог, пить. Не покупай ничего у местных. Деньги они всё равно не берут.
– Что будет за нарушение закона? – он так спокойно крутил «баранку», будто нарушал его каждый день после завтрака.
Люба вздохнула.
– Тебе не понравится. Расплачиваться придётся долго… и последнее правило. Там ты не должен врать. Соврёшь Городу – Город соврёт тебе.
У магазина с ёмким названием «Вкусный» Люба мягко положила Стрельцову руку на предплечье и тут же отдёрнула:
– Тормози.
Пока он парковался, повязала себе на шею красный платок – талисман, чтобы вернуться. Она вышла и кроссовки легко спружинили. Набросила старый верный рюкзак и глянула на Стрельцова. В штатских джинсах и красной фланелевой рубашке под курткой он выглядел всего на тридцать с лишним. И вполне безобидно. Новенький рюкзак на нём вообще не смотрелся, видно было, что предмет для следака непривычный. Осенний ветер трепал свежую стрижку Стрельцова: чёрно-серые пряди, будто перец и соль. Она вспомнила, что так и не решила в какой цвет покрасить волосы, чтобы скрыть седину. Вдруг мелькнула непрошеная мысль о том, что когда-то они уже виделись. Когда?
Небеса пощадили вечер