Скотный Двор. Джордж Оруэлл

      ISBN 978-5-0060-0315-6

      Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

      ГЛАВА I

      Мистер Джонс, старожил с фермы «Мэнор» запер все курятники на ночь, но был слишком пьян, чтобы не забыть заткнуть все дырки в дощатых стенах. Пока кольцо света от его фонаря плясало из стороны в сторону, он, пошатываясь, пересёк двор, сбросил ботинки у задней двери, в судомойне нацедил себе последний стакан пива из бочки и направился к кровати, где миссис Джонс уже мирно похрапывала, раскрыв рот.

      Как только свет в спальне погас, по всем хозяйственным постройкам начались поползновения, шепотки, шевеление и тихий подпольный трепет. Днём разнёсся слух, что старому майору, призовому средней толщины белому кабану, прошлой ночью приснился странный сон, и он пожелал поделиться им с другими животными – обитателями фермы. Было сообщено, ни ещё ни одному кабану на Земле не снились такие сны, посему посолушать его должно придти всё сущее в свинарнике. Было решено, что все животные, как только мистер Джонс опять благополучно напьётся и уберётся с дороги в свою берлогу, должны в назначенный час собраться в большом амбаре. Старый боров-Майор (так его всегда называли, хотя имя, под которым он выставлялся, было сэр Уиллингдон Бьюти) пользовался таким уважением и пиететом на ферме, что все были готовы потерять час сна, чтобы только услышать, что он вознамерился им рассказать.

      В одном конце большого сарая, на чём-то вроде приподнятой платформы, Майор уже устроился на своей соломенной подстилке под фонарем, который свисал с балки. Ему было уже двенадцать лет, и в последнее время он довольно сильно располнел, но всё ещё продолжал оставаться величественной свиньей с мудрым взглядом из-под густых бровей и доброжелательным видом, несмотря на то, что его клыки никогда не подстригались и не знали зубной щётки с самого дня рождения. Вскоре начали прибывать другие животные и устраиваться поудобнее, по-своему, кружком. Сначала появились три собаки, Блубелл, Джесси и Пинчер, а затем свиньи, которые устроились на соломе прямо перед платформой. Куры хаотично взгромоздились на подоконники, голуби вспорхнули на стропила и курлыкали там, овцы и коровы улеглись позади свиней и принялись жевать жвачку. Две запряжённые в телегу лошади, Боксер и Кловер, вошли вместе, ступая очень медленно, посматривая по сторонам степенно и ставя свои огромные волосатые копыта с большой осторожностью, чтобы не дай бог не раздавить в соломе спрятавшееся какуе-нибудь маленькую живопытку. Кловер была крепкой матерой кобылкой, приближающейся к среднему возрасту, и так и не смогла полностью восстановить свою фигуру после родов четвёртого жеребёнка. Боксер был огромным зверем, ростом почти в восемнадцать ладоней, и таким же сильным, как две любые обычные лошади, вместе взятые. Белая полоска на носу придавала ему несколько глуповатый вид, и на самом деле он не отличался отменным умом, но его повсеместно уважали за уравновешенный характер и огромную, воистину чудовищную работоспособность. За лошадьми последовали Мюриэль, белая коза, и Бенджамин, осел. Бенджамин был самым старым животным на ферме и самым вспыльчивым из всех. Он редко разговаривал, а если и разговаривал, то обычно для того, чтобы отпустить какое – нибудь донельзя злобное, циничное замечание – например, он говорил, что Бог дал ему хвост, чтобы отгонять мух, но что он предпочёл бы, будь на то судьба, остаться без хвоста и без мух. Один среди животных на ферме он никогда не смеялся. Это былаа его фирменная фишка. Если бы его спросили почему он никогда не смеётся, он наверняка бы сказал, что не видит вокруг совсем ничего смешного. Тем не менее, открыто не признаваясь в этом, он был предан Боксёру; они вдвоем обычно проводили воскресенья вместе в маленьком загоне за фруктовым садом, паслись бок о бок и никогда не заговаривали друг с другом.

      Две лошади только что улеглись, когда выводок утят, нак днях потерявший свою мать, ввалился в сарай, слабо пища и елозя из стороны в сторону в поисках надёжного места, где на них не наступят. Кловер своей огромной передней лапой соорудила вокруг них нечто вроде стены, и утята уютно устроились внутри неё и быстро заснули. В последний момент Молли, глупая, хорошенькая белая кобылка, которая как-то заманила мистера Джонса в капкан, изящно семеня, вошла, жуя кусочек рафинада. Она заняла место впереди и начала теребить свою белую гриву, надеясь привлечь внимание к красным лентам, которыми была заплетена её грива. Последней пришла кошка, которая, как обычно, огляделась в поисках самого тёплого местечка и, наконец, втиснулась между Боксером и Кловер; там она удовлетворенно замурлыкала, что не прекращала на протяжении всей речи Майора, не удостаивая своих ушей ни одному слову из того, что он говорил.

      Теперь в зале присутствовали все животные, кроме Моисея, ручного ворона, который спал на насесте за задней дверью. Когда майор увидел, что все они устроились поудобнее и внимательно ждут, когда он начнёт, он откашлялся и начал:

      – Товарищи, вы уже, как я надеюсь, наслышаны о странном сне, который приснился мне прошлой ночью? Но я вернусь к этому сну позже. Сначала я должен