Мир Ванты Ху. Сергей Е.ДИНОВ
службы в армии работал Егор помбуром48. Подавал и наращивал штанги для бурения. Подавал, наращивал многокилометровое жало, на конце которого вгрызалась в земную твердь алмазная шарошка49.
Подавал и наращивал. Изо дня в день. Из ночи в ночь. Ни на минуту не останавливаясь. Зимой – в мороз за сорок градусов. Летом – в жару за тридцать и выше. Осенью – в проливной дождь и мокрый снег. Бурить приходилось, пока стальное жало буровой уткнется и не напьется первой свежей нефти с нового месторождения или восстановленного старого.
Двадцать лет прошло с памятной встречи с лесной полусумасшедшей дикаркой. Егор уж и забыть забыл об этом происшествии, прочно и беспросветно засел в помощниках бурового мастера. Институт «нефти и газа» оставил с третьего курса. Учился нынче заочно в университете Томска, на историческом факультете. Намеревался стать археологом, как в том и напутствовал отец. О продвижении по службе в нефтяной компании, разумеется, вопрос больше не стоял. Зарабатывал Егор деньги. Тяжёлым трудом буровика.
Настроение сегодня было отменное, хотя и грустное. С необъяснимой печалью Егор каждый раз провожал рубиновое светило, что лениво заваливалось за черную зубчатую щетину тайги. В этот раз заката дождаться не удалось. Медный пряник надкусили зубы тайги, и он застрял, остановился, завис. Время, казалось, замерло от невероятной красоты земной.
На верхотуре буровой вышки послышался звонкий окрик сменщика, балагура и непоседы Лёхи, вечного призывника.
Парню удавалось «косить» от армии уже четыре года подряд, якобы, по состоянию здоровья. На самом деле, у Лёхи лет пять не поднималась с постели парализованная мать. Военкоматчиков это обстоятельство мало волновало. Единственному сыну и кормильцу приходилось скрываться от призыва, прятаться по буровым. Начальство как раз понимало тяжкие житейские проблемы помбура и всячески способствовало его непрерывной занятости. Хотя неплохих заработков Лёхи едва хватало на сиделку при матери, массажистку раз в неделю, чтоб у больной не было пролежней, дорогущие лекарства и проплату коммунальных услуг по однокомнатной квартире панельной пятиэтажки.
Лёха оставался безудержным оптимистом, на «бытовуху» не жаловался, скрывал за весельем личные трагедии: гибель отца в когалымских болотах, инсульт матери, измену супруги и ее бегство с двухлетней дочерью в Новосибирск за демобилизованным стройбатовцем.
– Эй! Как дела на крыше мира?!
– Мы лишь сверчки на шестке, – весело отвечал Егор. – Какая уж тут крыша мира, я тя умоляю!
– Проходи, ложись, здравствуй! – крикнул Лёха, поднимаясь по крутым лесенкам на площадку помбура.
– Привет! – обрадовался весельчаку Егор. – Принимай смену.
– Так своей смешною рожей, сам себя и веселю, – с грустью дурачился Лёха. Похоже, он где-то набрался новых афоризмов и повторял, заучивал, для памяти. Они приветливо хлопнулись со сменщиком руками в рукавицах, принимая и сдавая вахту.
Егор начал спуск по крутой лесенке вниз, возвращался обратно, на грешную землю.
– ПОМощник БУРового мастера.
– долото для бурения скважин.