Мир Ванты Ху. Сергей Е.ДИНОВ
доберется сама. Котю отправь с ней, чтоб не удрала в дороге.
– Котя – педик! – попыталась отшутиться свидетельница. – Дайте бодигарда! Тело моё хранить. Хочу мужичка какого… хоть самого завалящего.
– Обойдешься, – презрительно прогудел Рубило. – Тело.
Бойко цепко схватил девицу за локоть. Та сморщилась от боли и попыталась вырваться.
– Затихни! – попросил Бойко. – Башку сверну!
– На мне! На мне он обещал жениться! Два года под ним пахала! Он обещал! Обещал! – вдруг истерически закричала она и стукнула кулачком мощного охранника в грудь. – Сволочь! Отпусти, больно!
Девица попыталась вырваться из цепких рук Бойко. Верзила легко перехватил пальцами за ее тонкую шейку с такой силой, что она захрипела и выпучила от ужаса глаза.
Рубило презрительно усмехнулся:
– Не придуши!
Бойко отшвырнул от себя девицу. Она не удержалась на каблуках. В нарядном, шелковом платье, нежно кремового цвета, упала задом на мокрый кафель туалета. Горько разрыдалась.
– Всем научилась поддавать? – с презрением спросил Рубило. – Вот в своем Кургане и будешь пахать под местной братвой. Протекцию составим.
– Вернешься, закопаем, – прохрипел Бойко, поддёрнул, поднял свидетельницу под локоть с пола и утянул в подсобные помещения ресторана. – Развлекусь, – пояснил он напоследок своему напарнику.
Рубило мрачно усмехнулся, мол, ну, какая же ты, Бо, – тварь, животное. Но промолчал. С напарником они давно дружили, если можно назвать дружбой вынужденное пребывание плечом к плечу еще с армейских времен.
Бремя понимания
В уголочке спального отделения вагончика для отдыха буровиков, за дощатым столом сутулился Егор, старательно конспектировал цитаты из книги по истории края в общую тетрадь. Хранилище тел напрочь пропахло кислым потом работяг, кирзой, влажными, непросыхаемыми одеждами и матрасами на лежаках. Вагончик был слабо освещен огненным червяком в колбочке без абажура. На столике перед Егором корячилась на черной лапке старая настольная лампа времен сургутского НКВД с разбитой лампочкой.
Для лучшего запоминания, помбур негромко проговаривал свои черновые записи:
– Седьмой сын Торума и Калтащ, родился между небом и землей… Мир-ванты-ху – «За миром наблюдающий человек», – он примолк, задумчиво глянул в дощатый потолок бытовки, закопченный папиросным и сигаретным дымом, и повторил:
– Мир-ванты-ху! Потрясающая философия древнего примитивного народа, – безвозрастный студент взглянул в конспект, продолжил запоминать мифических персонажей хантыйского эпоса. – Калтащ-ими – хозяйка Срединного мира. Прекрасный образ реальной жизни. Срединный мир… Наблюдающий за миром человек. Замечательный символ!
– Лошадью ходи.
– Отвяжись!
– Надо было объявлять мизер, не девятерную!
– Не учи ученого!
– Меняй масть козыря.
– Заткнешься или нет?!
– А помолчать, разговорники?!
Четверо