Повелительница слов. Сборник рассказов и сказок. Алла Николаевна Письменная
А как ты здесь живёшь?
– Живу, – прошептала Маша так, словно исчерпывающе ответила на мой вопрос.
Электричества в доме не было. Особой мебели, или кухонной утвари тоже. Впрочем, на двух окнах висели занавесочки, нанизанные на проволоку. Когда-то они были белыми, но сейчас имели исключительно грязно-серый цвет.
– А где твои мама с папой?
– Я в интернат не пойду – пропищала Маша, и, кажется, собралась бежать.
– Тише-тише. Понял… Я… Тебе нужны деньги?
Маша недоверчиво покачала головой:
– Нет. Тогда меня увидят.
– Кто?
– Люди.
– А как же ты живёшь? Чем питаешься? И…
Маша взбесилась:
– Ты больше не добрый. Ты хочешь мне сделать больно.
Я тяжело вздохнул. Мой мозг отчаянно пытался понять, что происходит, и не мог выдать ни одной разумной версии. Может вызвать полицию и пусть ребёнком занимаются специалисты? Кто там – педагоги, психологи? В конце концов, наступят холода и девочка погибнет. Всё же интернат – это не самый плохой вариант.
– Уходи, – уверенным шёпотом прошипела Маша.
– Но тебе нужна помощь?
– Люди не умеют помогать, – лицо Маши побледнело и стало каменным.
– Зачем же говорить за всех? – я поискал, где бы присесть, но стульев не было, поэтому я опустился на корточки, – На земле семь миллиардов человек, уж кто-нибудь из них точно умеет помогать.
Аргумент не сработал. Маша молчала.
– Послушай, Маша. Давай ты мне скажешь, как помочь тебе так, чтобы это было правильно. И я всё сделаю, – попробовал я говорить по-другому.
– Уходи. Просто уходи – настаивала на своём Маша.
– Ты серьёзно?
– Да.
И я понял, что вера этой девочки в то, что все люди причиняют только зло, настолько сильна, что я ничего с этим не поделаю. По крайней мере, разговорами тут не поможешь. Я проверил свои карманы. Ничего съедобного в них не было. И действительно, с чего бы я держал в своих карманах какую-то еду.
– Послушай, Маша. Я, правда, хочу тебе помочь. Тот факт, что я уйду, снова вернёт твою жизнь в привычное для тебя русло. Но лучше тебе не станет. А жизнь может быть лучше, понимаешь? – я слушал себя со стороны и ужасался, какими же сложными словами я выражаюсь. А может я ошибаюсь? Может этот ребёнок вовсе не один-одинёшенек на всём белом свете, и просто меня сейчас разыгрывает? А потом побежит домой, если не к маме с папой, то к дедушке с бабушкой. А в этом заброшенном доме Маша сейчас просто играет. Я в детстве тоже любил всякие заброшенные места. Там всегда было тихо, никто не беспокоил…
И я ушёл. Я сделал так, как просила девочка. Просто ушёл.
На следующий день я снова наведался в этот дом. Пусто. Ни одной живой души. Где же сейчас Маша? Да и Маша ли она? В этой деревне никто ни о какой Маше лет десять-одиннадцать на вид не слышал.
Я посмотрел на виноградную лозу во дворе заброшенного дома.