Опасная игра Веры Холодной. Виктор Полонский
тро все произошло.
«Умирать станете дважды… – зазвучали в ушах слова гадалки. – Не спрашивайте, как и почему, я сама не знаю, так показали карты…»
Напевному голосу гадалки гармонично аккомпанировал мелодичный звон множества маленьких, невесть откуда взявшихся колокольчиков.
«Сначала одна смерть, а потом, много позже, другая…»
Обруч не только душил, но и тянул назад, поэтому Вера инстинктивно подалась вперед и попыталась оттянуть его правой рукой, позабыв про то, что в ней была вязальная спица. Спица больно кольнула в щеку.
«Это не сон, – машинально отметила Вера. – Кто-то хочет меня убить…»
На ощупь обруч оказался веревкой – толстой, витой, шершавой. Попытка хоть немного оттянуть ее оказалась безуспешной, потому что веревка глубоко впилась в Верину шею – мизинца не просунуть.
Невозможно вообразить, чтобы человек, которому вот-вот предстоит умереть, да еще и столь мученической смертью – от удавливания, – был бы способен испытывать радость, но Вера и впрямь обрадовалась. Или, если точнее, почувствовала волнение, похожее на то, которое испытывает охотник, увидевший между деревьями медвежий силуэт. Человек, которого она так долго и так безуспешно пыталась найти, был рядом. Ответ на загадку, которую все никак не получалось разгадать, стоял за ее спиной. Изловчиться бы, извернуться, увидеть лицо и позвать на помощь…
«Умирать станете дважды…»
Вера попыталась повернуть голову, но и этого ей не удалось. Душитель был много сильнее ее и имел сноровку. Да и если бы она извернулась, то вряд ли смогла бы разглядеть лицо убийцы, потому что от нехватки воздуха в глазах начали полыхать ослепительные магниевые[1] вспышки.
«Жить будете долго, но большого счастья вам не отпущено…»
Вера попыталась вскрикнуть, позвать на помощь, но вместо крика из горла вырвался тихий протяжный хрип. Да и что толку кричать? Даже если бы удалось крикнуть во всю силу, то, скорее всего, за общим шумом никто, кроме Веры и Душителя, не расслышал бы этого крика. А если бы даже и расслышал, то решил бы, что это Джанковская репетирует роль. У Джанковской что ни роль, то сплошные «спасите-помогите» вперемешку с воздушными поцелуями и протяжными вздохами. И Джанковская не выходит сниматься, пока не прогонит роль несколько раз. Вопит она при этом так, что и в Коломне, небось, слышно. Выложится, пока в образ входит, обессилеет и предстанет перед камерой томной незабудкой. «Un style original! Un peu à part!»[2] – всякий раз восхищается лощеный франт Заржицкий, глядя на игру Джанковской. Напрасно восхищается. Во-первых, Джанковская к нему совершенно равнодушна, а во-вторых, никакого «style original» нет и в помине. Обычная апатия после истерического припадка, это любая гимназистка знает.
Кричать бесполезно. Бороться тоже бесполезно. Что делать?
Колокольчики в ушах превратились в колокола, бухавшие оглушающим размеренным набатом. Вдохнуть уже совсем не получалось, так стянулась проклятая веревка… Голова закружилась, неведомая сила начала поднимать Веру вверх. Или то Душитель тянул ее кверху? Вера поняла, что сейчас умрет.
«Умирать станете дважды. Не спрашивайте, как и почему, я сама не знаю, так показали карты. Сначала одна смерть, а потом, много позже, другая…»
«Это первая», – попыталась подбодрить себя Вера. Что еще остается человеку, умирающему ужасной насильственной смертью, как не подбадривать себя? Насколько скверно ни обстояло бы дело, надежда всегда теплится, пока теплится жизнь. Вдруг появится спаситель. Вдруг Алтунин с Мусинским, разнообразия ради, решат распить очередной полуштоф в новом месте. Вдруг многострадальному Иову внезапно вздумается учинить обход помещений киноателье? Вдруг «лисички-сестрички» решат заманить сюда Мишеньку, чтобы вдоволь посмеяться над ним? Вдруг Наина, заблудившись, по вечному своему обыкновению, спугнет убийцу? Вдруг Василию Максимовичу захочется поразмышлять в укромном уголке? Вдруг?! Вдруг?! Вдруг?! Недаром же гадалка сказала…
«В будущем году, в самом начале, у вас родится ребенок, девочка…» – донеслось сквозь набат.
Удивительно, непостижимо, невероятно, сколько всего можно передумать за одно-единственное мгновение, отделяющее жизнь от смерти! Сначала Вера подумала о том, что в одном уже гадалка ошиблась наверняка – ребенок у нее родится – если еще родится! – в середине года, а не в начале. Почему бы ей и не ошибиться относительно двух смертей? Недаром, ох недаром Владимир высмеивает гадалок, предсказателей, сновидцев-ясновидцев и вообще все мистическое. Как-то раз между ними зашел спор о том, есть ли в гаданиях нечто рациональное или все они, от начала и до конца, чистая выдумка. «Но ведь сбывается же! Сбывается!» – горячилась Вера и так и сыпала примерами из жизни. Примеров было много, она даже не успела все перечислить, когда Владимир рассмеялся (не обидно, а по-доброму) и сказал, что гадание есть хоть и шарлатанское, но все же ремесло, а у каждого ремесла есть свои правила и законы. Гадалки внимательно оценивают обратившихся к
В то время фотографы использовали в качестве вспышки порошок магния с окисляющими добавками. Смесь насыпалась на металлическую пластинку и поджигалась.
Оригинальный стиль! Немного отстраненно! (