Фристайл. Сборник повестей. Татьяна Сергеева
объявил, что у него пошла реакция, которая, чтоб её! не шла почти полгода, а тут пошла, что у него времени всего полчасика, и что они сейчас должны быстренько сбегать и подать заявление…
Они были очень близки в то время… Вместе бегали на курсы Ворошиловских стрелков. Получили свои удостоверения, честно отпрыгав необходимое количество прыжков на парашюте и отстреляв положенные очки в тире… Получили свою квартиру, забрали маму, и наконец, наступило время приятного ожидания перемен: кто же родится – мальчик или девочка?..
И тут грянул тридцать седьмой. Сначала арестовали брата Зои, который был слишком близок к высшим чинам Дальневосточного штаба. Он исчез бесследно, только после войны Зоя Васильевна узнала, что он был расстрелян в том же тридцать седьмом. Потом пришли за Алексеем. Зою, к счастью, не тронули, но с работы уволили. От всех переживаний Наташку она не доносила, и Зоя почти не верила, что её удастся спасти. Очень помогла мама – женщина болезненная, но самоотверженная. От голода и нищеты спасал огород – Зоя работала на нём с утра до вечера, слава Богу, повезло с погодой. С дочуркой оставалась мама, едва передвигавшая огромные отёчные ноги. Через год мама умерла, и Зоя осталась совсем одна. Сестра и брат Алексея были далеко за Уралом, и, по своим неписанным законам, репрессированные не обращались за помощью к родственникам, боясь навлечь на них свою беду. Всё, что можно было продать или обменять на продукты, было продано и обменяно. Из квартиры её выселили. Сначала весь Зоин скарб помещался в двух небольших чемоданах с коваными углами. Потом остался один, но вещей становилось всё меньше и меньше, и когда от чемодана оторвалась ручка, Зоя выбросила и его. Весну и лето она прожила в своём сарае с протекающей крышей. В сарае была глубокая клеть, которую Алексей сделал для угля. Которым топили в доме печку, в ней она спала вместе с Наташкой, как в сундуке. По крайней мере, здесь не дуло. Осенью соседка тайком пустила их в свою времянку. Времянка была светлой и сухой, это было так замечательно… Всё-таки мир не без добрых людей – потихоньку ей подбрасывали то лоскутное одеяло, то старый ватник, то ещё прочные галоши. Осенью перепадала и картошка , и какой-нибудь подгнивающий кочан капусты… На постоянную работу устроиться было невозможно, но на разовую, видимо, жалея, её даже звали. Она пилила кому-то дрова, мыла лестницы, чистила выгребные ямы… Неведомо как, но Наташку она спасла. Постепенно начало немного сниматься напряжение: стали возвращаться некоторые уцелевшие от расстрела репрессированные. Зою взяли уборщицей на свой комбинат и даже впустили в одну из комнат прежней квартиры, которая так и простояла с заколоченной дверью эти долгие три с лишним года…
Неожиданно вернулся Алексей. В ту первую ночь они сидели в темноте, тесно прижавшись друг к другу и молчали. Перед ними на постели лежала спасённая ею маленькая дочка. Она крепко спала, раскинув в сторону тёплые ручонки. Слова не шли, и вопросы не задавались. Они просидели до утра, так