Фристайл. Сборник повестей. Татьяна Сергеева
у многих пальцы и ладони были перевязаны посеревшими бинтами.
Соколов смотрел на них серьёзно, с уважением. Потом вздохнул, покачал головой.
– Да… Тяжело…
–Тяжело… – Согласился возница.
В стороне от станционного домика, едва прикрытое тенью старого полуистлевшего платана, и находилось это маленькое, на десяток могил кладбище бывших служителей железной дороги. Старуха – стрелочница, в крови которой подозревался целый интернационал, была одета по всей форме, не смотря на жару и одиночество. Она провела Алексея Петровича между могилами к самому платану и указала на деревянный крест с хорошо сохранившейся надписью: «Прасковья Фёдоровна Соколова 1930 год»
Алексей Петрович принёс с собой лопату и ящик с инструментами. Стрелочница, указав могилу, ушла. Возница, напоив свою худосочную кобылу, тоже скрылся от жары в сторожке. Где-то вдали загудел тепловоз и постепенно стал вырастать из-за горизонта и вытягиваться вперёд длинной чёрной лентой…
Алексей Петрович не слишком ловко и умело поправил покосившийся крест и попытался соорудить холмик над могилой, совсем сравнявшейся с землёй. Это у него получилось не сразу: вокруг были только песок и камни, они рассыпались прямо под лопатой. Наконец, работа была закончена, старик опустился прямо на горячую землю, прижался спиной к толстому платану. Он смотрел на крест и тихо покачивал головой.
– Ну, вот… – вдруг тихо сказал он вслух – Вот такие дела, мать… Олю я в Краснодаре похоронил. Всем в жизни ей обязан, из приюта забрала, во всём себе отказывала, а нас с Кешкой вырастила, выучила… Сколько раз её хорошие мужики замуж звали – всем отказывала, боялась, что нам её заботы не хватит… Прожила она восемьдесят лет и всю жизнь тебя искала. А съездить к тебе не успела… Кеша погиб на войне, в Ростове он…
Старик опять надолго замолчал, потом так же тихо и грустно спросил:
– Почему же ты нас не нашла, мать?
Он не сразу смог подняться с земли, подобрал лопату, инструменты и пошёл, обходя могилы, как всегда, сильно сутулясь. Но вдруг остановился, вернулся назад, отложив лопату, похлопал себя по карманам, но ничего подходящего не нашёл кроме колбочки с валидолом. Аккуратно извлёк из неё таблетки и положил их обратно в нагрудный карман. Потом нагнулся, насыпал сухую песчаную пыль с могилы матери в пустую колбочку, и уже не оглядываясь, зашагал в сторону сторожки.
Дорога обратно казалась ещё тяжелее. К горлу подкатывало удушье, Алексей Петрович пыхтел, то и дело вытирая пот со лба. Возница сочувственно поглядывал на своего пассажира, но молчал, не зная, чем можно помочь. Наконец, солнце начало переезжать за их спины, уже не пекло так сильно затылок, и стало немного легче.
Вдали показался быстрый юркий газик, приблизился и проскочил было мимо, но вдруг завизжали тормоза, хлопнула дверца, и кто-то громко и удивлённо позвал:
– Алексей Петрович!
Старик оглянулся: от машины вдогонку за телегой бежал Сакен.
– Какими ветрами сюда? – Не верил он своим глазам. – Мне телеграмму