Топографический кретин. Ян Ледер
обнесённая зелёным забором, уже вовсю громыхала перепевками Юрия Антонова и ВИА «Земляне» в исполнении ансамбля «Контрасты», гордо называвшего себя рок-группой. Барабанщиком в ней работал Дюша Галактионов, который раньше учился в их школе, и было очень модно подойти к нему между песнями и, не замечая жутко завидующих крестьян из других микрорайонов, сплюнуть под ноги и сказать:
– Здарэ, Дюша, как оно?
И если он тебя узнает, то протянет небольшую ладонь с мозолями от палочек, а уж если совсем повезёт, то и позволит проводить себя на технический перерывчик. Перерывчики объявлялись через песню, и после каждого у гитариста всё чаще самодельный медиатор проскальзывал мимо струн, а у вокалиста всё сильнее заплетался язык, но никого это не парило, ни музыкантов, ни публику – во-первых, потому что она сама была такая же захорошевшая, а во-вторых, за танцы в этот вечер всё равно не платили, контролёры пропускали по спецпригласительным, которые выпускникам заранее раздали в школах.
После одного из технических перерывчиков Фрэн и заметил Наташу-воробышка. Она была в своей компании, Фрэн в своей, но он набрался мужества, подошел и спросил, можно ли пригласить её на танец.
– Мне очень нравится эта композиция, – объяснил он, даже не соврав, потому что Дюша сотоварищи затянули Кузьмина.
– Мне тоже, – ответила она и подала руку.
«Контрасты» честно, хотя и не очень трезво, надрывались: раскрой же зонт, надвинь свой серый капюшон и подойди поближе, я слегка продрог, – и был теплый, почти уже летний вечер, и совсем не было холодно, но они, как в этой песне, всё равно подтягивались в танце поближе друг другу, и Фрэн тогда сказал:
– Тебя ведь зовут Наташа.
– Да. – Она подняла глаза. Она и девять лет назад тоже была миниатюрной.
– А меня Яков.
– А я знаю. – Она вдруг улыбнулась. – Я помню тебя, Яша. Мы с тобой в садик вместе ходили.
– Да, – он захотел пододвинуться ещё поближе, но ближе было уже некуда. И он сказал:
– Я был в тебя тогда очень влюблён.
– Я знаю, – повторила она, и песня кончилась.
Фрэн проводил её к её компании, сказал спасибо и после этого никогда уже больше не видел.
Опять 25 января
Не заглядывал к жене-то твоей навозный Терентий Петрович, втируша, зубоскал, вертун полезный?
Татьяна Толстая
А бывают дневники не про сегодня, а про позавчера? А если сегодня нет, как нет вчера, как и завтра нет, если прошлое – это твое единственное настоящее?
Странностей моей московской холостяцкости, неготовности завязывать сколько-нибудь близких отношений не избежала даже Света, лица которой я уже и не помню. Помню только, что было оно породистым, как вся она: с королевской осанкой, дорого и со вкусом одетая – то ли дочь большого чиновника, то ли подруга разбогатевшего бандита.
Мне удалось затащить ее на полтора часа в арбатскую пивную, и потом она даже ответила на несколько моих звонков.