Топографический кретин. Ян Ледер
под балконом сереет на весь двор точно так же неприступно, как два года назад, когда они заграбастали из ванны пригоршню раков, которых папа только что привёз с рыбалки: решили спасти обречённых тварей от уже закипающей на кухне кастрюли размером с ведро. Склизкие серо-коричневые звери больно щипались и были совсем не похожи на свои румяные портреты из книги «Кухни народов СССР».
Этот здоровенный фолиант в твёрдой обложке поселился в шкафу не так давно, но уже успел сыграть с Яшей злую шутку.
Однажды, рассматривая в нём вкусные цветные фотографии, он перевернул очередную страницу – и захихикал в голос, как всегда делал, читая свою любимую историю про троих в лодке, не считая собаки. Рядом с иллюстрацией – горкой золотистых шариков на плоской белой тарелке – красовалось немыслимо трогательное название блюда: цыбрики.
Отсмеявшись, полистал туда-сюда, повчитывался… Да нет, вроде не шутят. Буквы крупные, серьёзные, точно такими же в другой главе написано: «Плов», а ещё в другой – «Суп харчо». Тоже, конечно, смешно: харчо! – но с цыбриками всё равно не сравнить. А ниже: «Национальное белорусское кушанье, готовится из таркованной массы». Какованной? Таркованной. Ну красота же!
Милое до душещипательности слово «цыбрики» пробудило в Яше то, чего он и сам в себе до сих пор не подозревал: желание не мешкая удариться в кулинарию, срочно изготовить национальное кушанье далёкой земли сябров и зубров и удивить им маму и папу, а заодно показать пример Алинке, чтобы знала, какой у неё брат-рукодельник.
– Я там ужин приготовил, – сказал он, насилу дождавшись родителей с работы.
Немного порепетировал перед этим: понятно же, что фраза должна прозвучать максимально равнодушно. Тренировка даром не прошла; удалось произнести обыденно, будто Яша всю жизнь только и делал, что стоял у плиты. И, не оборачиваясь, ушёл в детскую – вроде как за уроки, а на самом деле ждать похвалы.
– Ну, красота! – громко изумился папа через минуту. – А что это такое?
– Алина, не съедим всё без тебя, сними сапоги, грязища на улице какая, – сказала мама. – Ой, а правда, что это? И почему горелым маслом пахнет?
Яша как бы нехотя подошёл к двери кухни, опёрся спиной о косяк и собрался исключительно небрежным, само собой разумеющимся тоном объяснить, что он просто готовил таркованную массу – да-да, таркованную, и что тут такого? – а когда масса затарковалась настолько, что стала приставать к сковородке, он подлил туда подсолнечного масла вот из этой бутылки, к которой так странно прикасаться – и скользко, и липко одновременно… А кашу маслом не испортишь, это ведь и ребёнок знает, да и не только кашу, но и цыбрики…
– Ой, цыбрики! – вдруг захлопала в ладоши Алина.
– Кто-кто? – переспросил папа. – Цуцыки?
– Да цыбрики же! Это как драники, только как мячики!
– А ты вот откуда это знаешь? – ревниво спросил Яша. Коварство сестрёнки застало его врасплох: вот и готовь после этого сюрпризы!
– А у нас Лена Шахова такие же в садик приносила