Триумфальная арка. Эрих Мария Ремарк
– его псевдоним и, как видите, звучит совсем не по-актерски, не правда ли?
Хозяин не сдавался.
– В наши дни много чего случается, – заявил он.
– Не так уж много. Обратитесь к истории, и вы увидите, что мы живем в относительно спокойное время.
– Благодарю, с меня хватает.
– С меня тоже. Но нужно искать себе утешение в чем только можно… Двадцать седьмой, вы сказали?
– Да, мсье.
Равик постучал в дверь. Никто не откликнулся. Он постучал снова и услышал невнятный ответ. Он открыл дверь и увидел на кровати у стены женщину. Она медленно подняла на него глаза. На ней был синий английский костюм, тот же, что и в первый раз. Она казалась бы менее одинокой, если бы лежала на постели непричесанная и в халате. Но она оделась неведомо для кого и для чего, просто по привычке, потерявшей уже всякий смысл, и у Равика защемило сердце. Это было ему знакомо – он видел сотни людей, эмигрантов, заброшенных на чужбину, – они сидели так же. Крохотные островки призрачного существования, они сидели, не зная, что делать, и только сила привычки поддерживала в них жизнь.
Он прикрыл за собой дверь.
– Надеюсь, не помешал, – сказал он и тут же почувствовал всю бессмысленность своих слов. Что, собственно, могло помешать этой женщине? Ей уже ничего не могло помешать.
Он положил шляпу на стул.
– Вам все удалось уладить? – спросил он.
– Да. Хлопот было немного.
– Обошлось без трудностей?
– Да.
Равик сел в единственное кресло, стоявшее в комнате. Пружины заскрипели, и он почувствовал, что одна из них сломана.
– Вы собирались куда-нибудь уходить? – спросил он.
– Да. Не сейчас… попозже… В общем, никуда… Просто так. Что мне еще делать?
– Ничего. На первых порах так и надо. У вас нет знакомых в Париже?
– Нет.
– Никого?
Женщина устало подняла голову.
– Никого… кроме вас, хозяина отеля, кельнера и горничной. – Она невесело улыбнулась. – Не так уж много, правда?
– Да, немного. А мсье… – Равик силился вспомнить фамилию покойного. Он забыл ее.
– Нет, – сказала она. – У Рачинского в Париже не было знакомых, а может быть, я просто ничего о них не знала. Он заболел сразу после нашего приезда.
Равик не собирался засиживаться у нее. Теперь, увидев ее состояние, он изменил свое намерение.
– Вы ужинали?
– Нет. Я не голодна.
– Вы сегодня вообще что-нибудь ели?
– Да. Днем. Днем это проще. А вот вечером…
Равик осмотрелся. От маленькой пустой комнаты веяло безнадежностью, тоской и ноябрем.
– Вам пора выбираться отсюда, – сказал он. – Пойдемте. Поужинаем вместе.
Он ожидал возражений. Женщина выглядела совершенно равнодушной ко всему. Казалось, ничто не способно ее расшевелить. Но она сразу встала и взяла свой плащ.
– Этого недостаточно, – сказал он. – Плащ слишком тонок. Нет ли чего-нибудь поплотнее? На улице холодно.
– Днем шел дождь…
– Он и сейчас идет. Но все равно