Тень стрелы. Елена Крюкова
Иуду – «найди мне его»? Человек пропал, человека не отыскать, сейчас, в мешанине войны, где в мясорубке мелются кости и жизни, судьбы и души… да ведь наверняка убили… и сейчас только Бог один знает, где лежит тело этого несчастного подпоручика. Наивен ее муж! С него станется. Однако почему Иуда так просто дал согласие на поиски?
Ах да, он же проводник, землепроходец, он же знает, умеет… он же работал в экспедициях, у охотников… Трифон говорил – и в Тибете, служил шерпом у заграничных экспедиторов, делающих научные изыскания… он – профессионал…
– Я постараюсь, а почему ты меня раньше об этом никогда не просил?
– Дурак был. Да и думал: вернутся люди.
Они уже стояли у самых ворот монастыря.
И сверху, с небес, расплываясь густым золотым маслом в прозрачности морозного дня, забил, загудел большой монастырский колокол, и ему отозвались колокола помельче, позвончее, рассыпая остро искрящиеся снежинки лязгающих звуков: цзанг-донг, цзанг-донг. Иуда взялся рукой за огромное медное кольцо, ввинченное в ворота – такие кольца в Сибири вставляют в носы пырючим быкам, – и с натугой повернул. Высокие тесовые ворота открылись. Путешественники перешагнули порог.
Можно увидеть Джа-ламу? Можно. Кто вы? Казачий атаман Семенов, из Азиатской дивизии барона Унгерна. Со мной мой брат Иуда и моя жена Катерина. Великий Джа-лама знает меня хорошо, скажите только мое имя.
Катя изумленно глядела на мужа – она впервые в жизни слышала, как он бегло, без ошибок говорит по-монгольски.
Их на время оставили одних в комнате со сводами, совершенно пустой – ни стола, ни стула, ни кумирни, ни обычной статуэтки медного позеленелого Будды, сидящего со скрещенными ногами в позе лотоса. В комнате стоял еле слышный аромат сандала, и Катя втянула запах ноздрями. Иуда по-прежнему не сводил с нее глаз, и ей уже стал неприятен этот пристальный взгляд.
Немного погодя вернулся молодой бритый долыса лама в ярко-оранжевом длинном, до полу, одеянии, кивнул им, жестом пригласил следовать за собой. Они долго шли по узким, внезапно расширявшимся и опять сужавшимся коридорам, по переходам и каменным колодцам монастыря. Внутри он был огромен. Катя поразилась его величине. Наконец, после предупредительного короткого звона колокольчика, дверь отворилась, и они вошли в большую комнату, скорее залу, где сидел на подобии деревянного приземистого трона человек с широким и толстым, как чудовищная маска, лицом, с чуть задранным широким толстым носом, лысый и безусый, с шеей, похожей на столб. Ослепительно-алая курма была распахнута у него на груди и животе, и поражало несоответствие его широченного одутловатого лица – и крепкого, с мощными мышцами, охотничье-поджарого тела. Закален в боях? Занимается китайским искусством борьбы вин-чун?
Семенов поклонился. Катя наклонила голову, прижав руку к груди. Иуда стоял неподвижно, его узкие глаза на смуглом лице насмешливо блестели.
– Мое почтение, великий Джа-лама, – сказал Семенов по-русски. – Не собираешься ли вернуться к великому