Былое. Александр Дмитриевич Зятьков
привинчивают колеса. За этим стоит Запад. Чаще с Запада перенимают манеры противные, раздражающие. Кроме этого, к ним можно отнести обилие нудной рекламы на всех телеканалах, ценниках вроде 5 999 рублей вместо 6 000, замены мяса в колбасе чем только угодно, дорогими и невкусными обедами в Макдональсах, неудобный набор монет и купюр и тому подобное.
Живут люди в крупных городах, исторической местности, посещают их люди известные. Происходят значительные события, стройки, соревнования. А что интересного в сибирской глубинке? Ничего особенного, редко происходит что-нибудь такое, что хоть немножко отличается от повседневной обыденности.
В начале года, где-то в конце января отец предложил старшему моему брату, восьмикласснику Михаилу зайти к нему на службу в определенное время, и я увязался за ним. Отец поворчал, но меня не выгнал.
В Москве скончался маршал Чойбалсан, герой Монголии и тело его везли на родину. В это время поезд с траурным вагоном следовал через нашу станцию. Нигде это не афишировалось, но те, кому положено, это знали. Сопровождал этот вагон наш маршал, Буденный и отец рассчитывал, что вдруг маршал выйдет из вагона и Михаил его увидит. Действительно, нам повезло, в назначенное время прибыл этот состав, стоял не менее получаса и вагон с телом усопшего стал немного наискосок окон отцовского кабинета. Минут через пять из вагона вышел Буденный и кое-кто из его свиты. Выглядел Семен Михайлович бодро, щеголеватые хромовые сапожки, папаха, светло-голубая, кажется, шинель и знаменитые, действительно большие усы. На ту пору ему было около 70 лет. Он немного походил, поглядел по сторонам, пристукивая сапожками, мороз был приличный и вскоре забрался в теплый вагон.
В этом году я пошел в школу, в первый класс. Для семьи это было крупным событием. Букварь я прочитал еще за год до этого. Отец надел на меня новенькую полевую сумку, подтянул, насколько возможно ремень и немного она не доставала до полу. Привели меня на школьный двор, там я впервые увидел столько мальчишек и девчонок и немножко дичился их. Нас разделили на группы, а потом поставили по двое. Старенькая учительница с карандашом и блокнотом обходила всех, спрашивала и записывала имя и фамилию. Когда она подошла ко мне, я уже был возмущен тем, что она у каждого спрашивала одно и то же и ответил грубо: – «Потеяла спрашивать»!
Слово «потеяла» теперь требует пояснения, нет его в словаре Ожегова, означает оно «за ладила одно и то же». Сейчас оно мало кому известно, тогда же было в обиходе, все его знали, взрослые, стоявшие рядом, так и согнулись от смеха, а я стоял и недоумевал, с чего это они так веселятся.
На одном из уроков, учились еще первый месяц, я вытащил из сумки ломоть хлеба и начал жевать. Учительница замолчала, повернулась ко мне и стояла, пока я перед ее глазами жевнул раз-другой, спрятал хлеб в сумку и зажался, краснея ушами. Учительница тут же продолжила урок, никто ничего мне не сказал.
Тогда по всем школам был распространен такой прием. Писание чернилами требовало большого