Последнее объятие золотой осени. Митрий Алексеевич Виноградов
до серой ткани. Слева стояла голубая скамья, укрытая вязанными тряпицами, в дальнем левом углу расположилось старое трюмо, над которым, на оленьих рогах свисали зимние меховые шапки.
– Она на кухне, проходи, а мне нужно Рекса накормить, потом домой пойду, так что пока – поставив сумку на пол и пожав мне руку Андрюша исчез за плотной дверью.
Я разделся и прошёл на кухню, здесь пахло петрушкой, укропом и уксусом. По правую руку от меня в беленной русской печи трещали дрова.
Вокруг было множество банок разных размеров: они стояли на столе, окружая позолоченный самовар, на двух подоконниках, на потрёпанных затертых тумбах и полу. Среди них, запыхавшаяся и раскрасневшаяся женщина, подтянутого телосложения закручивала с помощью закаточной машинки трехлитровую банку с огурцами. Она подняла на меня своё немного морщинистое, но сохранившее привлекательность лицо. Яркие красные губы расплылись в улыбке:
– Привет, внучок – сказала она немного запыхавшимся голосом – вот, садись сюда, сейчас я только уберу – она стала быстро убирать банки с табурета.
Хоть бабушке и было под шестьдесят лет, но выглядела она моложе. Белые короткие вьючные волосы отлично подходили к её загоревшей коже.
– Привет, давай я лучше тебе помогу – сказал я, засучивая рукава.
– Ой нет не надо, я уже почти закончила.
Не став её слушать, я все-таки взялся за дело.
– Как себя чувствуешь? – закручивая седьмую банку спросил я.
Она сидела за столом и пила чай из белой кружки в оранжевый горошек.
– Просто отлично, врач навещает меня раз в два дня, назначил мне пить таблетки три раза в сутки. Очень дельный парень, я бы и сама выписала себе лекарство, ты знаешь, но нельзя.
Вообще, бабушка работала в разных местах: дояркой, продавщицей в магазине, на хлебопекарном заводе и швеёй. Последние же десять лет она была врачом в городской больнице и уже вышла на пенсию.
– Мне очень помогает Андрюша, он так меня выручает, и корову выгонит, и дрова наколет, а какую они мне с Мишкой теплицу собрали, просто загляденье – сказала бабушка, с удовольствием потягивай горячий чай
– Миша? Что за Миша? – удивленно спросил я.
Поставив дымящуюся чашку на стол, бабушка подняла почти невидимые светлые брови.
– Так это, Корнилов, Ваньки Корнилова сын – она посмотрела на мои непонимающие глаза – а, так ты не знаешь, Ада, как полгода назад замуж вышла, за Мишку Корнилова, они живут у их матери.
Не знаю почему, но я испытал шок. Скорее всего потому что это было первое известие, которое я услышал об Аде за последние несколько лет. Да ещё и какое. «Ада, вышла за муж… – мои мысли заполонили эти четыре слова – за Корнилова… В голове не укладывается. За него? За этого вечного кутилу, разъезжающего на своей ржавой машине? Я думал, что она найдёт себе кого-нибудь поприличнее».
Из раздумий меня вывел голос бабушки,