Ломоносов в русской культуре. Д. П. Ивинский
поприще науки,
И, мощно двигая судьбой
Царей и царств на ратном поле,
Сама влачилася рабой
И немца Бирона в неволе:
Давно уж спал в земле сырой
Полтавы царственный герой;
Давно в руках пришельцев темных —
Своих врагов – врагов наемных,
Томилась Русь – стенал народ,
Почуяв рабства тяжкий гнет;
Изнемогал в борьбе бесплодной,
Слабел и падал дух народный,
И спал во мраке русский ум,
Не озарен лучем науки,
И слов иноплеменных звуки
Вторгались в область русских дум,
И нашу речь заполонили,
И чуждым складом, и умом,
Как рабства низкого тавром,
Язык наш гордый заклеймили.
И гибнул, гибнул наш язык,
С ним гибла русская свобода…
Но гений русского народа
Живуч и бодр, и Бог велик!
Наш Бог велик: уже в то время,
Когда пришельцев алчных племя,
По вольной прихоти своей,
Россию грабило, терзало
И на сынов ея взирало,
Как на безмозглых дикарей,
Когда на плахе погибали
Все те, кто голос возвышали
За свой униженный народ,
И каждый русский патриот
Был жертвой козней и доносов, —
Мужик Михайло Ломоносов
Явился миру «доказать,
Что может собственных Платонов
И быстрых разумом Невтонов
Российская земля рождать». <…>
И доказал. И стал высоко
Средь мудрых мира всех времен <…>
В этой перспективе борьбы за национальное будущее Ломоносов оказывался победителем: «Так мальчик, сын бедного рыбака, некогда бежавший с далекого севера в поисках науки, прошел свой жизненный путь, путь неутомимой борьбы, поставив себе целью насадить наук у в родной земле; с горячей любовью к родине, преодолевал он все встречавшиеся на пут и препятствия и окончил свою жизнь действительно победителем, положив начало русской науке, оставив русской литературе богатое наследство, заслужив глубокое уважение своих современников и всех последующих поколений русского народа» (Осоргина 1955, 128).
Разумеется, число выписок из текстов, подобных только что приведенным, можно было бы без труда увеличить, но в этом нет необходимости: все они варьируют один и тот же комплекс мотивов, объединяемых идеей независимости – политической, интеллектуальной, культурной; эта независимость осмысляется или переживается как высшая ценность, не нуждающаяся в специальном обосновании или, тем более, в оправдании, и связывается со всеми без исключениями сферами национального мира – с религией, с историей и политикой, с наукой, искусством. В результате тема «Ломоносов и немцы» оказывается включенной и в контекст истории Академии наук, и в гораздо более сложный