Ломоносов в русской культуре. Д. П. Ивинский
неистощимый в энергии и в изыскании средств для ее применения, – Ломоносов, на своем ограниченном поприще деятельности, многими сторонами своего нравственного типа напоминает нам величавую личность Великого Преобразователя» (Полевой 1903, 1, 499—500). Ср. еще: «Он был в области умственной жизни как раз тем, чем Петр Великий был в области практической жизни: та же самая способность воплощения, отличавшая государя, отличает и ум этого ученого, который в одном себе сосредотачивает научную деятельность целой эпохи, наполняет собой лаборатории. фабрики, мастерские, издает этнографические и географические изыскания, отчеты о состоянии западной науки, исторические и филологические исследования, составляет правила реторики и литературных форм, сочиняет оды, трагедии и т. д.» (Волконский 1896, 159—160). Откровенно ритуально-графоманский вариант: «Титаническая работа Петра вызвала к жизни из огромного и до того времени недвижного тела России новые силы. Она пробудила волю к творчеству, и молодое поколение ответило на обращенный к нему призыв появлением замечательного русского ученого – Ломоносова. Первый свет русского просвещения родился на Кольском полуострове, на русском поморье…» (Некрасов 1945, 94). Ср. попытку обновить штамп: «Если делать какое-то обобщение то надо сказать что Ломоносов был Петром Великим русской литературы. Он был петровским человеком <…>. При Петре Россия совершила гигантский скачок <…>. И Ломоносов в этом смысле созвучен Петру Преобразователю. Вы посмотрите: Петра привлекает море <…>, и Ломоносов весь в морской стихии, он человек моря в полном смысле этого слова» (Либан 2014, 224).
9
Другое дело, что созданный Ломоносовым образ Петра мог восприниматься как незавершенный; см., напр., в речи Никола-Габриэля Леклерка, произнесенной им при избрании в почетные члены Академии наук (1765): «Сколько сожаления, милостивые государи, для Академии, и какая утрата для государства, что труды Ломоносова не увенчались прекраснейшим, благороднейшим, величайшим и в то же время наиболее достойным из всех успехов этого знаменитого поэта! Ему было предназначено придать „Петриаде“ ей принадлежащий отпечаток бессмертия. Ему предлежало оживотворить героя, который был предметом ея, начертать нам великие замыслы, великие побуждения, его волновавшие, и изобразить их величественно. Кто в состоянии продолжать и увековечить это сочинение, так достойно начатое? По какому року, милостивые государи, творец этой империи, питомец Марса, отец Муз, ваш августейший основатель избегнул мужественной кисти, ярких красок этого Апеллеса? Он был создан для Александра…..» (Пекарский 1867, 179).
10
Из крайне немногочисленных работ на эту тему см.: Тубасов 1880.
11
Ср.: «И вот бесприютный беглец в самой Москве. С любопытством рассматривает он разные строения, толпы людей, наполняющие улицы. У всех серьезные, озабоченные лица; все заняты