Ломоносов в русской культуре. Д. П. Ивинский
Движимые похвальным и благородным усердием ознаменовать достоинства Ломоносова посильными доброхотными приношениями, воздвигли возможный памятник тому, которым отличается и славится страна сия, бывшая ему колыбелью, в которой и вы взлелеяны. Вы же украсите оный охотою, прилежанием и рвением к наукам и возвеличите оный подражанием Ломоносову и соревнованием его всемерному и чрезвычайному усилию и блистательным успехам в просвещении. Таковое украшение и таковое ваше почтение для него долговечнее меди, блистательнее золота и драгоценнее отличнейших алмазов» (Ермилов 1889, 186)12.
С любовью к Церкви и связанному с ней непосредственно культурному пространству связаны мотивы бескорыстной помощи, переписывания книг, поездок в монастыри: «Родную церковь любил с беззаветною преданностию: пел в ней, читал, молился, исполнял все пономарские дела, переписывал для храма Божия богослужебные книги, помогал своим знанием грамоты в церковном письмоводстве, о чем довольно наглядно напоминают переписанный им часослов, подписанный контракт на церковно-арендную землю, хранимые в Архангельском городском музее. <…> Сверх всего данного, духовную пищу к широкому развитию Ломоносова доставляла близость холмогорской архиепископской кафедры. Тогда на высоте духовного управления были знаменитые лица, и из уст архиепископов Михаил Васильевич часто слышал и в Соборной церкви, и даже в родном своем храме новую изустную речь, видел торжественные действа, мистерии, диспуты, учреждаемые архиепископами и их учеными сотрудниками из руководителей славяно-латинской школы. В дополнение этому источником разнообразных духовно-религиозных впечатлений были и монастыри, которыми родина Ломоносова наполнялась во множестве пунктов. Урочные богомолья, отдельные, путешествия по монастырям здесь не отнимали времени и не составляли труда; их любили холмогорцы и теперь они не отказываются путешествовать в обители даже очень отдаленные» (Ломоносовский сборник 1911 а, 20—21, 24).
Занятия наукой – форма религиозного служения: «В зрительную трубку часто смотрел на небо, и следил за ходом светил небесных; при этом невольно приходил к мысли, что небеса поведают славу Божию» (Новаковский 1858, 56). Но это религиозное чувство наложило отпечаток и на искусство, по крайней мере на всю русскую поэзию, и может быть осмыслено как источник ее «народности»: «Ломоносов еще крестьянином знал наизусть бóльшую часть церковных песен, каноны Иоанна Дамаскина и проч. Они развили в нем глубочайшее благочестие, чистый взгляд на веру и на ее отношения к наукообразному отвлеченному знанию, словом, воспитали в нем православного человека, определили его философские убеждения и вливали в его поэзию ту чисто православную струю, которая отличает нашу поэзию от всех европейских, от Ломоносова до Языкова, Хомякова и А. Толстого включительно <…>. По этому православному своему характеру, Ломоносов, несмотря на свои тяжелые
Ср. в краткой биографии, предназначенной «для чтения простолюдинам»: «Граф Воронцов воздвиг на его могиле, в Александро-Невской Лавре, в С.-Петербурге, великолепный памятник, а ИМПЕРАТОР ПАВЕЛ I, в уважение заслуг Ломоносова русскому слову, дал в 1798 году указ Правительствующему Сенату, которым повелел сына сестры Ломоносова, Головиной, крестьянина Петра, со всем потомством, исключа из подушного оклада, освободить от рекрутского набора! Наконец в недавнее время Ломоносову поставили памятник в г. Архангельске, во свидетельство великих заслуг этого человека и на вечную о нем память. / Вот, братцы, до какой славы доводит человека изучение грамоты! Вот как взыскивает своими милостями Господь Бог того, кто не зарывает в землю данного ему таланта, а прилежно его разработывает! Господь не только награждает таких людей при жизни, но награждает и родных их, да и самую память о них делает любезною их землякам и всем добрым людям, которые дорожат той памятью даже и по смерти великого человека» (Алабин 1862, 24).