Тайна Желтой комнаты. Духи Дамы в черном. Гастон Леру
сперва вы, прошу вас!
Наверху, среди ветвей, Рультабийль с кем-то учтиво разговаривал. Каково же было мое изумление, когда на гладком стволе дерева я различил две человеческие фигуры, которые вскоре спустились на землю. Рультабийль влез на дерево один, а спустился с кем-то вдвоем!
– Добрый вечер, господин Сенклер!
Это был Фредерик Ларсан. Когда мой юный друг решил занять наблюдательный пост, полицейский уже сидел наверху. Впрочем, ни тот ни другой не обращали на мое удивление никакого внимания. Из их разговора я понял, что, сидя там, на дереве, они оказались свидетелями сцены, полной нежности и отчаяния: мадемуазель Стейнджерсон лежала пластом на постели, а господин Дарзак стоял на коленях у ее изголовья. Однако же выводы из этой сцены наблюдавшие сделали совершенно различные. Легко было предположить, что на Рультабийля она произвела сильное впечатление в пользу Робера Дарзака, тогда как Ларсан счел ее чистым лицемерием со стороны жениха мадемуазель Стейнджерсон.
Когда мы добрались до ворот парка, Ларсан вдруг остановился.
– Моя трость! – вскричал он.
– Вы забыли трость? – спросил Рультабийль.
– Да, – ответил полицейский, – я оставил ее там, у дерева.
Уверив нас, что сию же секунду вернется, он ушел.
– А вы обратили внимание на трость Фредерика Ларсана? – поинтересовался репортер, когда мы остались одни. – Она совсем новая, раньше я у него ее не видел. Похоже, она ему очень нравится – он с нею не расстается. Можно подумать, что он боится, как бы она не попала в чужие руки. Ларсан ведь никогда не ходил с тростью. Интересно, где он ее раздобыл? Это весьма странно: человек трости в руки не брал, а теперь, на следующий день после преступления в Гландье, шагу ступить без нее не может. Когда мы подходили в первый раз к замку и Фред нас заметил, он сунул часы в карман и поднял трость с земли – жест, на который мне, видимо, следовало уже тогда обратить внимание.
Мы вышли из парка, Рультабийль замолчал. Мысли его явно все еще вертелись вокруг трости Фредерика Ларсана. Так оно и было: уже на подходе к Эпине он сказал:
– Ларсан приехал в Гландье раньше меня, раньше меня начал расследование. У него было время узнать что-то, чего я не знаю, и найти что-то, о чем мне неизвестно. Интересно, где он отыскал эту трость? – Журналист помолчал и добавил: – Очень возможно, что подозрения, то есть даже не подозрения, а рассуждения, приведшие его прямо к Роберу Дарзаку, основаны на чем-то, что для него очевидно, а для меня – нет. Может, дело в этой трости? Где же он мог наткнуться на эту чертову трость?
В Эпине мы узнали, что поезд придет через двадцать минут, и зашли в привокзальный кабачок. Почти сразу же дверь снова распахнулась, и появился Фредерик Ларсан, размахивая пресловутой тростью.
– Нашел! – улыбнувшись, объявил он.
Мы втроем сели за столик. Рультабийль