Кормилица по контракту. Татьяна Бочарова
что рассказал, – серьезно проговорила Валя, – теперь я знаю, что ты не такой, как все.
– А какой же?
Она неопределенно пожала плечами и отвела взгляд. Не говорить же парню, что он ей откровенно нравится, а ведь так оно и есть! Тенгиз улыбнулся и ласково погладил ее руку.
– Спасибо тебе, Валя-Валентина.
– За что?
– За сочувствие. Я зоркий, все вижу. Ты ешь, не стесняйся.
Валя послушно взялась за вилку. Салат оказался таким нежным, что буквально таял во рту. Минут через пять принесли шашлык.
Они ели, поглядывая друг на дружку.
«Поцелую его сегодня! – решила Валя. – Нет, завтра. Сегодня пусть только обнимет на прощание. – И тут же испугалась: – А вдруг завтра он больше не придет? Сегодня поцелую!»
– Ты одна живешь? – будто прочитав ее мысли, спросил Тенгиз.
– С теткой. Вернее, у нее в квартире.
Он сочувственно покачал головой:
– Худо небось жить у чужих?
– Худо, – подтвердила Валя со вздохом и мельком глянула на часы. – Мне и домой пора. Уже десять.
– А если задержишься чуть-чуть? – Тенгиз с надеждой заглянул ей в лицо. Валя закусила губу.
– Не могу.
– Тогда давай вино допьем, и я тебя провожу.
Они посидели до половины одиннадцатого, допили вино, выпили кофе, Валя съела огромное, свежее воздушное пирожное. Ах, как ей не хотелось уходить! Сидеть бы здесь, в баре, всю ночь, благо он открыт, слушать бархатный, певучий голос Тенгиза, чуть заметно округляющего гласные, смотреть в его бездонные глаза. Но нельзя, нельзя.
Он довел ее до самого подъезда, и там у двери они еще постояли, переговариваясь тихонько, почти шепотом. К Валиному удивлению, Тенгиз вел себя точно примерный школьник – рук не распускал, не то что целоваться, даже и обниматься не полез, только поигрывал кончиком ее косы.
Перед тем как убежать, она сама чмокнула его: хотела в губы, да в темноте и спешке не рассчитала, получилось куда-то чуть ниже виска.
– Пока, Тенгизик.
– До свиданья, Валя-Валентина. Завтра после работы жди, я приду.
– Приходи. – Она юркнула в подъезд.
Сердце у нее в груди бешено колотилось, в голове был туман – как-никак, они бутылку целую на двоих уговорили. С трудом нашарив в сумочке ключ, Валя отперла дверь.
Евгения Гавриловна, по обыкновению, уже спала. Валя, не зажигая света, бесшумно, как мышка, проскользнула в ванную, оттуда в комнату, разобрала свою раскладушку, улеглась, и ну мечтать о завтрашнем дне.
…Все Веркины предостережения из головы вылетели, ничего она больше не боится. Видит Валя, ясно видит, что не только она от Тенгиза, но и он от нее без ума, а раз так, то удержит она его возле себя любой ценой, обязательно удержит, никому не отдаст.
7
Утром в магазине Верка, накануне убежавшая раньше Вали к отцу на день рождения, глядела на нее с любопытством, выжидающе. Валя, однако, молчала как партизан, хотя ее и распирало поделиться сногсшибательной новостью. Наконец Верка не