Светильник у меня один. Андрей Чистотин

      Там был Белов В. И

      Коргозеро  былинный край,

      болот лесистый  календарь,

      там озеро из стари в старь,

      живого небушка в нём рай.

      Земли затерянная стать,

      как Китеж в водах и крестах,

      ходить, ходить не отыскать,

      собачий лай в шести верстах.

      Он деревушку охранял,

      то быль, народный сказ, скандал,

      в трёх соснах – деда пятерня,

      загонит в пот, уйди вандал.

      Тут дух, причастье и причал,

      там тлеет смех, застигнутый врасплох,

      для тех кто слово прокричал,

      и в книжицу, на русский оселок,

      и уволок, в Тимониху,

      где Родина и светлый Бог.

                        ***

      На крыльце, на косяке

      бабочка присела

      солнце вякнуло в руке,

      тень в крыло влетела,

      повернулась в синеве

      усики задела,

      бабочка как человек,

      двинулась на лево.

      Всё богатство у неё

      совпаденье плоти,

      васильковое враньё,

      на раскрытой ноте,

      Приуныла, замерла,

      ветреная право,

      надо сфоткать вымпела

      из морского права.

      Сжала крылышки восстав

      в женские причуды,

      у коленок нет октав

      замужем этюды.

      Нежные почти духи,

      синенький подснежник,

      распечатали верхи,

      то крылатых вежды.

      Распахнула прилегла

      в робкие качели

      небом синим расцвела

      став форматом цели.

                                ***

      Какая жажда, белый снежный ком,

      он поперхнётся, от зимы устал,

      ад мартовским поспешным ручейком,

      что растянулся на седой квартал,

      О памяти раскрытой полынья

      вонзает холод, зубы визави

      стучат, а где же те мои друзья,

      все в даль ушли, ты их благослови.

      Как молоды… и зубоскалов пыл

      в сверканьи солнц развяленной брони,

      тот караван на север тихо  плыл

      по берегам раздавленной Двины.

      Петля дороги мимо деревень,

      порой пустых, похожих лишь на  тень,

      колодцы холода, испей кремень,

      захватит дух и зубы на плетень.

      дорога сырь, для гусениц ничто,

      а вот болот мешок…, тут на бревно,

      оно одно, отнюдь не веток чмо,

      находит край, цепляет торфа дно.

      Припомнив всё, стою над ручейком,

      один и нету сил ледок поцеловать,

      лучи весенние терзают ком,

      я вновь учуял жизни аромат.

                   ***

      Пернатые вот, вот,

      пока им только честь,

      чирикает лишь бот

      в стекло, что не учесть.

      Съедаются снега

      земля темна от бега

      разделась до нага,

      загар ища у брега.

      Я тоже не спешу,

      но притомилось око,

      на белом напишу,

      а там уже сорока.

      Мозги