Это я тебя убила. Екатерина Звонцова
меня почти сразу отстали. Конечно, будь у убитых семьи, вряд ли бы все так обошлось, но ты помнишь, статус «детей героев» получили лишь те, у кого в войне погибли оба родителя. Так что мало кого интересовало, найдут ли убийцу нахлебников, на содержание которых шли королевские налоги. Всем казалось куда более важным, чтобы уцелела королевская дочь.
Значит, она врала ради меня. Спохватываюсь: нет, не только и, возможно, даже не столько. Спасала и себя. Хотя, конечно, было бы куда удобнее просто заявить, что я манипулировал ею, добиваясь помощи, после чего совершил убийство и уехал в Физалию или еще куда-нибудь.
– И законников ты тоже тогда обманула?.. – уточняю я очевидное.
Она качает головой, нервно кривит рот. Рука с последней ягодой замирает над последним кубиком сыра.
– Меня не проводили через них, точнее, проводили, но не через меченых, их просто не было в городе. Вдобавок, меня начало ломать без тебя, почти сразу. Никому и в голову не могло прийти, что я тебя прикрываю, все считали, что я… – Малина опускается на сыр. Щеки Орфо начинают наливаться краской волнения. – …настолько от тебя зависима, что ни за что бы не отпустила, наоборот, бросила бы всю стражу тебя искать. Принцесса и ее гаситель…
Она замолкает. Да, на щеках определенно румянец досады, взгляд тоскливый и обращенный в пустоту. Я все же ловлю его, и Орфо сильно кусает губы.
– Кстати, они были правы. Ну, насчет «бросила всех тебя искать». Просто я… я…
Самое время задать вопрос, на который пока не было внятного ответа. Но не получается. Я боюсь того, что могу услышать, не знаю, что почувствую, и пока не хочу знать. И я отступаюсь, только потираю лоб, старательно делая равнодушный вид. Она, собравшись, продолжает:
– Поэтому теперь мне придется открыть законникам глаза на многое. Например, на то, как ужасно я не справилась с магией. Не спасла вас всех от Монстра, а потом еще и не подняла насчет тебя тревогу, не позвала к тебе помощь, хоть какую-то. Боялась прослыть сумасшедшей. Видящей то, чего нет.
– А я… – Все еще не укладывается в голове, как она представляет себе наши дальнейшие действия. Орфо сильно сдвигает брови и вдруг опять подается ближе.
– А ты скажешь правду, Эвер. Правду и ничего кроме нее. Что те четверо вели себя вызывающе – это никого не удивит. Что мы начали злиться и я неправильно использовала силу. Что Монстр… пробудился, забрал тебя и поглотил, да, ты можешь сказать так. Ведь так и есть.
– Они будут задавать вопросы. Как он выглядел, откуда вылез, – резонно напоминаю я под шум лакания: сливки, скорее всего, вот-вот закончатся.
– В основном мне, – ровно повторяет она, щурясь. – Тебя есть особый приказ не слишком трогать. Ты считаешься сильно пострадавшим, тебе сложно говорить о тех четырех годах, ведь они равносильны пребыванию в пыточной. И тебя важно сохранить, чтобы ты снова мог быть со мной. Смирись. – Она берет двумя пальцами кубик сыра с красной ягодой. – Теперь законники скорее начнут думать, что тех четверых убила я – хотя и это вряд ли, они прекрасно понимают,