Обманы восприятия. О. Вольфсон
Макс, запихнув свинину в рот.
– Да уж, ты тут не умничай, женишок, – снизив нотки яркого голоса, Рита старалась не раздражаться, но янтарные глаза ее то и дело, видимо от злости, сужались. В вывороченных силиконом пышных губах торчала очередная сигаретка «Sobranie», на этот раз красная. Она ей намеренно громко пыхала, и дым, словно вуаль, окутывал ее лицо.
– А кто такой Геббельс? – тихонько спросила Лиля у Милы.
– Немец! – уверенно ответила та, гордясь знаниями истории.
– А тогда кто такие Пауль и Иосиф? – поинтересовалась Лиля, коверкая имя душегуба.
Максим стремительно подскочил к Лиле, схватил ее грубо за плечи, стащил с дивана и усадил на кресло напротив горящего абажура.
– Любопытно, кто бы из вас выдержал пытки в гестапо? Ты, моя милая, сразу бы меня сдала! – говорил, как на допросе, сморщив высокий лоб и в упор глядя на бедняжку. Но от его безалаберного кривляния всем стало смешно.
Виктор с Максимом слегка, совсем поверхностно, все же были образованы и любили поболтать на разные умные темы: политика, литература, история или поэзия с живописью – да все что угодно, лишь бы отстаивать свою точку зрения. Придумывая нелепые теории, выставляя напоказ надуманные гипотезы, артефакты, они могли спорить до бесконечности. Вот и сейчас Виктору было безразлично мнение женщин: его раздражал Максим. Тот слишком нагло ухмылялся и вел себя так, будто это он, а не Виктор, хозяин положения. И Ритин жених важно бросил:
– Есть одно течение в живописи, которые вы, я уверен, не знаете!
– Ну, говори, что ты знаешь такого, что не знаю я? – молниеносно отреагировал Макс, отпустив Лилю.
– Прерафа…
Виктор не смог выговорить трудное слово, засмущался и сник. Этого было достаточно – девицы во главе с Ритой оглушительно заржали, закидывая пьяные красные лица назад. Виктор смотрел на их безобразные рты, полные крупных зубов, на сморщенные от натуги носы, и ему казалось, что они все потешаются не над ним, а над другим Виктором – хилым, лысым и сутулым. Он даже оглянулся: может, и правда к ним кто-то зашел?
– Я тебя понял, дружище, ты про извращенцев, – прогудел Макс, сдвинув брови у переносицы. Глаза-вишни его заблестели и, остановив женский смех резким взмахом руки, он четко, по слогам, сказал: – Прерафаэлиты! – насладившись восхищенным взглядом Риты и девочек, продолжил: – Ну, уж раз мы опять заговорили о художниках, то выдам страшную тайну! Наш доблестный рыцарь с детства боится одной картины, она ему напоминает туннель, – и уточнил: – «Заброшки».
Старцев не думал обижать товарища, но молодые люди стояли друг против друга, как два отъявленных дуэлянта.
– Детские страхи есть у каждого, – с нескрываемой болью оправдывался Виктор.
Девочки снова глупо захихикали. Рита же серьезно спросила:
– Что за туннель? О чем вы?
Максим попытался рассказать об их приключениях в заброшенном туннеле, но, заметив, что товарищ его как-то весь осунулся, примолк. Мила же совершенно