Месяц чернец. Денис Владимирович Морозов
учитель мой это умел. Разумеется, посторонним волхвы ни за что не признаются. Простонародье должно верить, будто боги по-прежнему за ним приглядывают и наказывают за грехи. Иначе народец распустится и начнет безобразить. Но этой простецкой верой потчуют одних олухов. А я, как видишь, совсем не из них. Да, мое колдовство светлым не назовешь. Могу напустить лихорадку. Могу вызвать черта из преисподней. Случись что – даже беса могу на тебя натравить. Потому что во всех трех мирах кроме нечистых тварей никого не осталось. Если хочешь добиться успеха – зови лихо. Богов звать бесполезно, они не услышат. Вот такая тебе моя правда. И поэтому будь уверена – я сумею тебя извести. Если нужно, то призову всю бесовскую силу, и обрушу ее на тебя, но свое дело сделаю. Вот и весь разговор.
– Заблуждаешься, черный кудесник! – кикимора наставила на него кривой палец, похожий на ветку. – Тебе с твоим скудным умишком и невдомек, что Белая вежа опять ожила. Огонь в ее очагах разгорается. Боги дома! А значит – жди заслуженного наказания за всю бесовщину, которую ты натворил.
Немил похолодел. Он готов был заехать клюкой по крючковатому носу ведьмы, но рука его вдруг ослабела, и опустилась безвольно.
– Ты – пустое место! – перешла в наступление кикимора. – Ты ни на что не годишься. Твоя волшба – всего лишь обман легковеров. Даже в последние часы своей жизни, даже на грани издыхания я могу размазать тебя по углам. И князь со всей сворой холопов не сможет мне помешать.
Она вытянула когтистую лапу и ткнула в кудесника. Немил почувствовал, что горло его сдавила какая-то неведомая сила. В голову ударил жар, в ноги – холод, сердце затрепетало, но главное – он перестал дышать. Ведьма его не касалась, и все же он задыхался.
– По… помогите! – захрипел он, пытаясь сорвать со своего горла невидимый обруч, который стягивал его все туже и туже.
– Эй, вы, там! Что попрятались? Глядите во все глаза! – хохотала кикимора, обращаясь к отступившим подальше людям.
– Отпусти! – прохрипел Немил, чувствуя, что сдавивший его обруч становится горячим, как раскаленное железо.
– Что же ты не используешь колдовство? – издевалась кикимора. – Почему не зовешь бесов? Ты ведь это умеешь!
У Немила не оставалось сил, чтобы отвечать. Его выпученные глаза готовы были вот-вот лопнуть от напряжения. Лицо покраснело, как зрелое яблоко, ладони, наоборот, побледнели до синевы. Одним мановением руки кикимора загнала его в угол и поставила на колени. Велемудрова книга упала на пол и раскрылась на последних страницах – там, где в тринадцатом крыле таились запретные заклинания, начертанные особыми, колдовскими письменами.
– Вертлюжка, пусти его! – выкрикнула Ярогнева и замахнулась мечом.
Кикимора перевела кривой коготь с кудесника на княжну. Дева внезапно пошатнулась. Кровь отхлынула от ее лица, и она обеими ладонями принялась терзать свою шею, как будто разрывая невидимый огненный круг.
– Доченька, что с тобой? – испугалась Верхуслава, бросаясь к ней.
Этих мгновений хватило Немилу, чтобы