Хозяин барин. Виктор Анатольевич Коробов
денег явно нет. Что ещё? Коровы, свиньи, овцы… Всё это дорого и сложно. Вот картошка – это да, но тоже её нужно немало. Конечно, до весны ещё полгода…
Хозяйство
Увы, отец Михаил ничем не радует, кажется, он приуныл, не найдя покупателя на брёвна. Единственная хорошая новость появляется перед Рождеством: отец Олег, настоятель в храме Дмитрия Солунского, объявил сбор детских вещей, и вот, готов собранное передать. Вещей не так много, четыре больших коробки, все влезают в одну телегу. Но качество в среднем высокое, много вещей малоношенных. Крестьянские дети получают хороший подарок, а я надеюсь на плюс в карму.
Но по-настоящему доброе дело мне удалось прямо в Рождество. Вернулся с извоза Сергей, один из моих крестьян. И вернулся настолько больным, что удивительно, как доехал. Температура под сорок. Всё как у Некрасова:
Случилось в глубоком сугробе
Полсуток ему простоять
Потом, то в жару то в ознобе,
Два дня за телегой шагать.
Классик не преувеличивал: вполне реальная ситуация. Гуманизм здесь уже известен, но распространить его на крестьян пока что не додумались. К чужим же крестьянам отношение как к скоту. И это не эпитет, это буквальная правда. Лошадь, корова, мужик – в чём разница? Мужик умеет разговаривать? Ну и что? О чём с ним говорить?
Я об этом случайно узнал, мне даже не доложили. А зачем? Помощи от меня никто не ждал. Вот была бы жива бабушка…
Я зашёл в избу, посидел там. Сергею нет тридцати, но он оброс бородой и выглядит немолодым. Жена, видимо, из красивых, но тяжёлая жизнь, трое детей… Вот дети – милашки, две девочки и мальчик. Да и горе её явно не красит: не надо быть врачом, чтобы понять – Сергей умрёт. И ей тогда, и детям хорошо, если удастся хоть как-то выжить…
Дольше нескольких минут я в атмосфере перенасыщенного горя не выдерживаю, иду в усадьбу. До заката ещё часа два, потом ещё сумерки, ну и снег белый, не так темно в лесу. И я решаюсь: велю седлать и Француза, и Бочку. На последней со мной поедет конюх Илья. До мини избушки рядом с шоссе тридцать километров, но есть дорога, накануне вернулись оттуда с детскими вещами. И, чередуя рысь с быстрым шагом, мы добираемся за три часа. Ещё даже и не до конца стемнело.
Лошади остаются под присмотром Ильи, а я иду к дороге, по пути переместившись на двести лет вперёд. Ловлю попутку, и, не торгуясь, еду к отцу Фёдору. Священник несколько зависает, зато матушка Антонина немедленно начинает собираться в дежурную аптеку. Я отправляюсь с ней, вечер хоть и не поздний, но темно же. На такси мы экономим, всё равно я до утра обратно не поеду. Матушка ещё раз обстоятельно благодарит меня за зайчиков, которых я уже десятка полтора священнику перетаскал. Дети мясо видят нечасто, а тут – хорошая, свежая зайчатина, если её умело потушить с луком и картошкой…
Я покупаю антибиотик, всего то четыре таблетки, но не дешёвые. А колдрексом меня обещает снабдить матушка. У неё есть запас, а срок хранения скоро истекает…
На самом деле, срок хранения