Растревоженный эфир. Ирвин Шоу
Сейчас самое время поговорить об этом. У нас проблема. Мы по разные стороны баррикад. Но мы сотрудничаем и нужны друг другу. Мы оба, я надеюсь, здравомыслящие люди. Даже О’Нил, – хохотнул он, – в рамках нашей дискуссии может считаться здравомыслящим человеком.
– Я никто, – подал голос О’Нил. – Не берите меня в расчет. Я примитивный идиот. Мне можно поручать только изготовление каменных наконечников для стрел.
– Будучи здравомыслящими людьми, мы пытаемся найти почву для соглашения. Для этого мы должны высказать свои аргументы, выслушать друг друга, оценить с максимально возможной объективностью позицию оппонента. И мы должны взглянуть на ситуацию в целом. – Эту фразу Хатт обожал. Он говорил о необходимости взглянуть на ситуацию в целом, даже когда речь шла о рекламной кампании новой стиральной машины.
– Так какова же ситуация в целом? – Этот вопрос, достойный Сократа, Хатт задал самому себе. Сам и ответил: – Если мы отвлечемся от нашей очень узкой, очень конкретной сферы деятельности, от нашей маленькой проблемы, связанной с четырьмя или пятью никому не известными актерами, что мы увидим? Мы живем в мире, разделенном надвое. Нашей стране угрожает огромная, расширяющая свое влияние сила – Россия. Вы следите за ходом моих мыслей?
И этот вопрос частенько слетал с губ Хатта. Этим вопросом он как бы заканчивал одну часть дискуссии, убеждался, что у его слушателя возражений нет, консенсус достигнут, и переходил к следующей части. Правда, Арчеру не доводилось слышать, чтобы на вопрос Хатта кто-то ответил отрицательно.
– Да, слежу, – кивнул Арчер. – Пока не отстал.
– Мы втянуты в процесс, который газетчики превратили в клише. Имя ему – «холодная война». Но, превратившись в клише, процесс этот не стал менее опасен. Можно погибнуть и от клише, которое навязло в зубах. Заверяю вас, мистер Арчер, я уже слышать не могу про «холодную войну». Но это не освобождает ни меня, ни вас, ни любого гражданина этой страны от ответственности перед государственными учреждениями, которые участвуют в борьбе на данном этапе этой войны. Точно так же, как в сорок втором, сорок третьем, сорок четвертом годах, тот факт, что война нам ужасно надоела, не освобождал нас от ответственности перед армией, которая сражалась с немцами и японцами. Надеюсь, я выразился достаточно ясно.
– Я слежу за ходом ваших мыслей, – вновь кивнул Арчер. – Пока не отстал.
Хатт холодно взглянул на него и продолжил все тем же бесстрастным шепотом:
– Для того чтобы победить нас, русские используют различные средства. Военные действия в Китае, речи в ООН, подрывную деятельность в этой стране, которую ведут предатели или обманутые американцы. Как говорили во время войны армейские аналитики, они пытаются навязать свою волю врагу. А враг – это мы, хотя в нашу сторону пока никто не стреляет. Это адекватная оценка ситуации, не так ли?
– Да, – согласился Арчер. Отправляясь к Хатту, он никак не ожидал, что в этот день ему придется выслушать лекцию о международном положении.
– Я, между прочим, считаю