Сказки кофейного фея. Светлана Макаренко-Астрикова
то с Анькой бабка моя ярославская, не оставила наследства по кабакам плясать, ё – мое. – Своим горбом все поднимаем: ребенка, выставки, поездки, картины… И взятки брать не обучены… Давайте, ragazzi, а то темно уже скоро будет, черт с ними, с этими антикварами, пусть они хоть все в Волге утонут, на фиг! Ну и день сегодня. Точно: «Drang nash osten!» – Мишка исчезает в дверном проеме, пружинисто поднимаясь по лестнице, как дикая пантера. Я иду за ним, не чувствуя колена. Иду легко. Лишь немного ноет плечо. Интересно, что же мы найдем в этих старых сундука? Чью жизнь, чье прошлое? Только бы – не свое…
Глава четырнадцатая. Сокровища эстляндского барона…
Последние свертки из сундуков мы с Лешиком заносим уже при свете костра, который отбрасывает тени на крыльцо… Потрескивая в темноте, то и дело взвиваются вверх снопы искр, как сотни бабочек, устремляясь прямо в небо, облака, пустоту, куда еще?…
Стол в гостиной, диван, кресла, абсолютно все вокруг завалено свертками, ворохами папиросной бумаги, коробками. Еще два сундука с охотничьими биноклями, стеками, свернутыми в рулоны старинными картами, книгами и альбомами, мы оставили в сарае, решив разобрать позднее. На все просто не хватает рук.
….. – Матерь Божия, свЯтый крест! – Ахая, выходит из кухни Аня в намокшем переднике, высоко держа руки в резиновых, желтых перчатках, с которых стекает ароматная пена.– Сколько фарфора! А этот бокарра, его как мыть, уксусом? – она растерянно смотрит на меня. – А серебро? Это чье то приданое было? Какой – то девушки? Ее убили, да?
– Не знаю. – Я ободряюще улыбаюсь.– Не обязательно. – А почему ты решила, что именно – девушки?
– Там так много столового белья. Скатерти, салфетки, полотенца…. И монограмма:" L.J».. Леонора какая -нибудь… Или – Лина… Ланочка сейчас разбирает, что – стирать, что – в химчистку… Обалдеть! Такое все тонкое есть, как паутинка, а есть – толстое, льняное, простыни, например. Как у бабушки Капы, в Ярославле… А наволочки – пух.. батист, шелк… – Аня улыбается мечтательно, мягко, подняв к верху курносый нос.– Приданое для королевы, вообще! Только пожелтело все.. А кружево венское, ручной работы. – Аня вздыхает. – Я видела барселонское, когда мы с Мишей в Испании были, оно – грубее, там какой то нитью провязывают, а тут, как подули, воздух… _ Она подносит мокрые руки в резине к щекам.. – Кошмар, мы же живем в подделке, Грэг, у нас все поддельное: еда, мебель, вещи,..
– Чувства – Мишка выходит из столовой- сдергивая марлевую маску вниз, к подбородку. – Чувства у многих тоже поддельные, Ангел, забыла добавить. – яиди, посмотри, какой там ангел – статуэтка.. Чудо просто, с лирой сидит, я вытащил, обмер, будто бы – наша Ланочка.. Они все в фосфоре, будут ночью светиться, не пугайтесь..
– Господи, Миша, надышался, бедный ты мой! – Аня испуганно улыбается краешком губ, и идет робко за Мишкой и за мною, в столовую, где бережно расставлены на столе статуэтки севрского, майсенского и пражского фарфора разной величины: маркизы и пастушки,