Врата чудовищ. Дара Богинска
несчастных детей и злых юнцов.
– Уведите её, – кивнул он стражникам. Крошка удержалась за рукав малефики и неожиданно замычала, когда ее коснулись чужие. Чонса извинилась и присела рядом с ней, приобняв за узенькую спинку.
– Всё будет хорошо. Мы обязательно увидимся.
Она посмотрела на малефику так, как будто та еще один взрослый, что лжет ей. Да уж, Джолант был прав. Не по себе было от взгляда её синих-синих глаз.
Как только за стражами и девочкой скрипнули двери, Чонса повернулась к Феликсу.
– Присаживайся.
Викарий какое-то время писал, перо скрипело по пергаменту. Чонса заметила, что, когда он присыпал сырые чернила, его руки дрожали как никогда. Старческая корча зимой проявлялась сильнее всего – особенно с каждой новой, что гнула Феликса все ниже к земле. Здесь было теплее, чем в холле, за счет расставленных у стола жаровен с тлеющими углями. Чонса хотела было присесть у одного погреть руки, но сдержалась, так и сидела – прямая и гордая.
– Ещё один, хах…
– Стражник сказал, что это пятый за месяц, но я не уверена, что девочка малефик. Вы же разбирали наши доклады?
– Да. Джо прислал удивительно короткий отчет из Лимы. Тяжко было?
Старый наставник заботился о ней. Или переживал, как бы она ненароком не спятила? По старческому лицу тяжело было понять, как ни вглядывайся.
– Как обычно, – ответила она.
– Если Брок не ошибся, то она – пятая в черте только нашего малефикорума. – Феликс откинулся на спинку кресла и сплел перед собой пальцы. – Ты правда считаешь, что девочка чиста?
Чонса склонила голову к плечу, по её лицу прошла рябь отвращения. Даже её мэтр – фактически отец – считал её «грязной». Конечно, после случившегося в Лиме для этого были основания, но все равно обидно.
Викарий повторил её жест, его отвисшие от тяжелых серег мочки качнулись. Кость в них блестела, как зеркало. Он действительно ждал ответа.
– У меня нет оснований считать иначе.
«Пятый в нашей черте» – это много, даже слишком. Чонса черство хмыкнула:
– И сколько ждать до того, как мы будем бросать каждого второго в костер?
Феликс усмехнулся. Он отличался от других наставников малефиков – скорее всего, потому что в его подопечные в свое время попала Чонса, когда была еще неразумным свертком вонючих пеленок. Возможно, он всегда был хорошим где-то в глубине души. А может, попросту страшно стар. Чонса заметила, как велико ему стало кресло, а алые одеяния не скрывали печеночных пятен на коже его рук. Он был стариком сколько она себя помнила. Но главное – он был добр к ней. Даже помог избежать смертной казни во время заключения в монастыре Святого Миколата после войны с Шором.
– Охота верить, что мы отбросили Тёмные Времена, – сказал он, потирая трепещущей рукой серебряный висок. – Но скажи, девочка моя, ты ничего об этом не знаешь?
Пламя свечей на массивном столе красного дерева отражалось в её глазах, сощуренных и внимательных.
– Нет.
– И