Врата чудовищ. Дара Богинска
Шестипалую в малефикорум.
Первое: она родилась с уродством.
Второе: родители оставили её умирать в лесу.
Третье: она очень громко кричала.
Чонсу вырастили ключники, дали ей имя – северянское, означавшее «волчица», ведь нашли её воющей в лесу. Когда проявились её способности, они были готовы, а она – достаточно дисциплинирована, чтобы не сеять чёрное безумие. Шестипалая, однако, знала, что рано или поздно её ждет, ведь среди малефиков неспроста нет стариков. Ни одного. Все без исключения заканчивают жизнь, до этого принося горе и боль тем, кто их окружает.
Заглядывая в лицо Дебби в видениях Извне, Чонса видела свой приговор. С малых лет она знала, что сила сведет её с ума, слишком великая и ужасная для слабого человеческого мозга.
Заглядывая в глаза Дебби, она видела свои – цвета тины на северных болотах. И от этого ей было очень страшно.
Времени прошло слишком много, и теперь его не осталось ни на отдых, ни на обед. Чонсе предстояло вести поиски пропавшей, а она уже чувствовала себя выпотрошенной: не так просто войти в закрытый мощами монастырь, даже Извне. К счастью, он был единственным святым местом во всей округе, что звалась Лимским наводьем. Стоило им спуститься обратно к Рейли, Шестипалая почувствовала себя лучше. В деревне царило оживление. Дети, вопреки зарокам матерей, бежали следом, улюлюкая и бросаясь с криком врассыпную, когда Джо раздраженно оглядывался.
– Мелкие засранцы, – рычал он. От голода Джолант становился неистовым, как медведь-шатун. Брок добродушно хмыкнул:
– Всего лишь дети. Ты был таким же.
Чонса навострила уши. Брок редко бывал миролюбив и еще реже говорил о личном. За все время совместных путешествий малефика узнала о спутниках всего ничего: Броку шестьдесят три, он самый старый ключник во всем Бринморе, а у Джоланта аллергия на орехи. Старик был ветераном Шорской войны, как и Чонса, и пережил дюжину малефиков. У Джоланта она была первой, и это породило множество шуток с её стороны.
Она предполагала, что Колючка – девственник.
Колючка предполагал, что ей к лицу будет камень на шее и объятия сточной канавы.
Брок предполагал, что им надо снять комнату.
Увы, Джолант не стал поддерживать ностальгию Брока. Он ускорил шаг и поравнялся с Чонсой.
– Ты как? – негромко спросил он.
Отвратительно. Снег прекратился, начал таять и скользить под ватными ногами. Вокруг все было такое белое и слепящее глаза, что взгляду негде было отдохнуть – облепленные белым деревья, обсыпанные белым горшки на оградках, даже небо и то белое. Скорее бы стемнело!
Чонса томно вздохнула и привалилась к плечу Джоланта. Они были одного роста – девушка была высокой и плечистой северянкой. Шестипалая подняла на него мокрые ресницы:
– Понесешь меня на руках, доблестный рыцарь?
Джо отвел шею в сторону от малефики и стеснительно опустил глаза. Это мило, что он все еще смущается, а потом – раз, два, – злится на ее провокации:
– Ну нет. Топай!
Она могла бы оскорбиться, но разыгрывать спектакль