Квартира 28. Юлия Волкодав
«М», курит на кухне с задумчивым лицом, а потом идёт в зал, садится за большой стол и пишет. Я смотрю на него, беру свою чашку с котом, ворующим курицу, прошу Лилю налить мне туда чаю. Не курю, но с задумчивым лицом иду в зал, сажусь за свой маленький столик и рисую. Потому что писать пока не получается.
Но сейчас мне не до глупостей. Сейчас у меня настоящая проблема. Мне нужен меч. И латы. И Росинант. Миша сразу понимает, в чём дело.
– Ты – Дон Кихот? – серьёзно спрашивает он.
– Да, – так же серьёзно подтверждаю я. – А ты – мой Санчо Панса.
Миша покорно кивает. На прошлой неделе он был Зигзагом МакКряком. А я Дядюшкой Скруджем. Мы летали на остров Пасхи на прекрасном самолёте, которым служила Мишина кровать. Правда, посадка была жёсткой – Зигзаг вообще не мастер мягких посадок. Но зато нас чуть не затопило лавой, и мы нашли кучу драгоценных монет.
А две недели назад Миша был доктором Ватсоном. Мне тогда срочно понадобилась трубка, которую пришлось вырезать из морковки, мужская рубашка, за которую худо-бедно сошла какая-то зелёная кофтёнка, и галстук. Галстук Миша мне выделил не английский, как полагается, а ковбойский, из двух пёстрых ленточек. В общем, беда с реквизитом та ещё. Трубку я, то есть Шерлок Холмс, два раза сгрызал. Нечаянно. И приходилось вырезать по новой.
– Так, – вздыхает Миша. – Ну, Росинант у тебя есть. Тащи красного коня! Чем тебе не Росинант?
Точно, у меня же есть конь! Правда, я думала, что это кобыла, но опустим детали. Красный пластмассовый конь на белых пластмассовых колёсиках, которые царапают паркет квартиры двадцать восемь. Но меня Лиля и Миша любят больше, чем паркет, поэтому пусть царапает. А ещё у лошади есть колечко в основании гривы, которое можно потянуть, и тогда лошадь ржёт как сумасшедшая, и взрослые подскакивают.
– А меч? – напоминаю я. – А латы?
– А меч и латы я тебе сделаю, – обещает Миша и со вздохом откладывает исписанные листы.
Меч и латы он мастерит из картона и всяких блестящих штучек. Не зря он никогда не выкидывает обёртки от шоколадок и шоколадных медалек. Всю остающуюся от сладостей фольгу Миша всегда разглаживает ногтем и аккуратно складывает в ящик швейной машинки «Зингер». Не знаю, почему именно туда и что вообще «Зигнер» делает в нашем доме, потому что Лиля никогда не шьёт. Мне кажется, она в глубине души презирает любые женские занятия, а для того, чтобы что-то подшить, ушить или перешить всегда есть «девочки с работы». Потому что Лиля – начальник, и некогда ей глупостями заниматься. Но «Зингер» стоит и служит для разных других целей. Миша хранит в его ящиках фольгу, я играю на деревянной поверхности в маленькие игрушки, а ещё иногда качаюсь на её чугунной решётке и кручу чугунное колесо. И тогда Лиля обязательно напоминает, чтобы я не совала в колесо пальцы. Абсолютно зря напоминает: я вообще никогда ничего никуда не сую, я же уже рассказывала.
Миша вырезает латы из картона и украшает блестящими вставками фольги и кружками медалек. Я объезжаю свеженаречённого Росинанта, оставляя