Утро новой эры. Алексей Доронин
нечего терять. Они были приговорены к смерти по закону Дарвина, и осознание того, что срок жизни их самих, их жен и детей исчисляется неделями, делало их неадекватными. Как стадо оленей, способное растоптать волка, они могли пойти скопом на автоматы.
Иногда все же случалось иметь с ними дело – выспросить дорогу, совершить небольшой бартер, а пару раз, в самые лютые морозы, даже останавливаться на ночлег. Владимир не любил смотреть им в глаза. Это было зрелище страшнее раздувшихся трупов, качающихся на волнах вышедшего из берегов водохранилища. Лучше отвернуться и побыстрее уехать прочь. Хорошо еще, что они ни о чем не просили, будто давно ни на кого не надеялись.
Владимир не знал, как ответить на немой вопрос, который можно было прочитать в каждом взгляде. «В чем мы виноваты?». Он мог бы переадресовать его тем, за океаном, если бы кому-то стало от этого легче. У него не возникало мысли пригласить их в Убежище, куда и сам он попал, можно сказать, по блату. Ни на секунду. Их было слишком много.
Вереница снегоходов неслась почти след в след по бывшему проспекту. Окна первого этажа наполовину скрылись под снегом, как будто дома ушли на два метра под землю. В этом был только один плюс – не видно тел.
Владимир заметил пятно света у береговой линии. Рыбаки. Так их называли в Убежище, хотя, конечно, никакой рыбы они не ловили. Это был уже клан. Объединение взрослых дееспособных мужчин, владеющих оружием и имеющих навыки выживания, говоря по-умному. Женщины и дети для них балласт, их нет или почти нет. Близко к понятию клана понятие банды. Только клан – это банда осевшая, а значит более удачливая.
В последнее время эти кланы изменились, образумились, что ли. Раньше, рассказывали старожилы Убежища, у них стоял дым коромыслом: горели костры, далеко разносился мат-перемат и женский визг. Порой даже играла забойная музыка. Теперь они приобрели какой-никакой опыт и больше напоминали воинские подразделения. Изменилось и отношение к вооруженным чужакам. В драку никто зря не лез, старались разрулить миром. Естественный отбор успел выкосить глупых и борзых.
Грань между «мирным» жителем и бандитом из клана была тонкой, но легко очерчивалась. Первых можно было назвать травоядными, а во вторых узнавались черты стайных хищников.
Быстро же Зима все расставила на свои места. Раньше ты мог быть слесарем, менеджером, врачом, военным, да хоть академиком. А теперь оказалось, что под слоем лака – он у всех разной толщины – у людей находится примерно одно и то же. Животное. Для которого в жизни не существует ничего кроме жрачки и всего, что связано с физиологией. Правда, животные бывают разные. Кто-то вел себя как баран, кто-то как волк, кто-то как свинья. Были и крысы, и шакалы… Не жизнь, а зоопарк.
За размышлениями он упустил момент, когда они проскочили мимо наблюдательного пункта Убежища. Дома слева и справа от дороги исчезли. Перед ними была река.
Глядя на замерзшую гладь Оби, Владимир вдруг вспомнил, что он увидел две недели назад, в декабре, на автомобильном