Кровь и лунный свет. Эрин Бити
я делала только это, но теперь помогаю ему и с другими обязанностями.
Лишь когда мы доходим до трансепта, Симон решает продолжить разговор. Ему приходится повысить голос, чтобы перекричать шум стройки.
– И поэтому он стал твоей семьей.
– Да, он и экономка. И Реми.
– Что за Реми?
– Ученик магистра Томаса. Вернее, уже подмастерье. Он несколько дней назад сдал экзамены в Лютеции у другого мастера, – объясняю я. – А еще он – сын экономки. Госпожа Лафонтен осталась без дома после смерти мужа, поэтому с радостью согласилась работать и жить у архитектора.
– А, – понимающе протягивает Симон. – Так вот что это за женщина. Она стала тебе матерью?
Я пожимаю плечами:
– Мы ладим.
Госпожа Лафонтен заботится о том, чтобы я хорошо ела и выглядела прилично. А вот с матушкой Агнес мы постоянно ссорились, хотя в каком-то смысле ее злость показывала, что она переживает обо мне.
Поэтому ее ложь кажется более ужасной.
Добравшись до конца площади, мы сворачиваем на Путь молитвы. Шум тут же стихает, но Симон не спешит продолжить беседу. Я рада: никак не ожидала, что он спросит о моих родителях. Много лет назад настоятельница сказала, что даже не представляет, кто они. И это оказалось ее первой ложью.
Лишь через минуту я понимаю, что Симон тоже не говорит о матери или об отце.
Впереди уже показался стражник, сидящий на бочке у входа в переулок и ковыряющий ногти ножичком. Когда неподалеку останавливается прохожий, чтобы заглянуть в переулок, блюститель порядка поднимает голову и велит ему двигаться дальше. Вот тебе и наблюдение за любопытными… Когда мы приближаемся, стражник с вызывающим выражением на лице поворачивается к Симону.
– Сомневаюсь, что он понимает, кто вы, – бормочу я.
Выпрямив спину, Симон подходит к мужчине.
– Я венатре, назначенный градоначальником. – Слово «венатре» легко слетает с губ Симона, но, скорее всего, дело в том, что он увидел в этом какую-то пользу. – Заметили ли вы что-то, о чем бы хотели сообщить?
Мужчина вскакивает на ноги и прижимает алебарду к боку.
– Нет, сэр! – почтительно отвечает он. – Никто не пытался пройти мимо меня или других стражей.
То, с какой готовностью он признает авторитет Симона, скорее всего, объясняется полученным описанием. Ведь его левый глаз – довольно заметный признак.
Симон раздраженно вздыхает:
– Конечно нет, я даже не сомневался в этом. Мне нужно кое-что выяснить, поэтому на ближайший час вы свободны.
– Спасибо, сэр.
Стражник спешит прочь, стараясь использовать внезапно возникший перерыв насколько можно.
– Так с чего мы начнем, венатре? – интересуюсь я.
Симон хмурится:
– Давай начнем с того, что ты больше никогда не станешь называть меня так.
Я знала, что он чувствует себя неловко, когда его так называют, но сейчас поняла, что ему это ненавистно.
– Простите, мистер Симон.
– Симон. Просто Симон. – Он качает головой. – Белый