Рыжий клоун. Роман. Елена Федорова
Она чуть не выронила из рук чашку.
– Симона, – покачала головой мадам Аспазия.
Симона поставила чашку на стол, присела на краешек стула, опустила голову так низко, что подбородок упёрся в грудь.
– Похвально, – улыбнулась мадам Аспазия, взяла в руки чашку, спросила:
– Скажите, мосье Шарль, вы думали о том, как отнесётся святая церковь к браку между родственниками?
– Нет, – ответил он, заметив, как вздрогнула Симона.
– Жаль, – проговорила мадам Аспазия, сделав глоток.
Банкир забарабанил кончиками пальцев по столу и, крякнув: «н-да», отвернул голову. Аспазия и Шарль сидели за столом напротив друг друга. Она – свободно откинувшись на спинку высокого стула, позади которого блестела водная гладь небольшого пруда. Стая диких уток неспешно проплывала вдоль берега, делая короткие остановки, чтобы просушить крылья. Взмахи крыльев были похожи на вздохи, на крики отчаяния, на растерянное непонимание, возникшее в груди Шарля. Он сидел на краю стула, готовый в любую минуту сорваться с места и бежать, бежать без оглядки к горизонту. Зачем? Чтобы очутиться в другом месте, где его никто не знает, где он сможет начать всё сначала. Всё, всё, всё. Зачем? Чтобы доказать Симоне, что, написав ему обвинительное письмо, она ошиблась. Он вовсе не пасует перед трудностями. Он не трус, а…
Шарль поднялся. Мадам Ля Руж улыбнулась, поставила чашку, красиво сложила на коленях свои тонкие руки с длинными музыкальными пальцами.
– Я должен признаться вам, мадам Ля Руж, что Симона мне вовсе не сестра, – проговорил он, глядя сверху на улыбающуюся Аспазию. – Я назвался её кузеном для того, чтобы вы не прогнали меня из пансиона.
– Браво, мосье Шарль, – проговорила она. – Скажите, а вы не думали о том, что Симона, оставшаяся без родителей, может быть вашей сестрой? Вы ведь тоже выросли без родителей. Я права?
– Да, – ответил Шарль. – Я – круглый сирота. Моих родителей не стало задолго до рождения Симоны, поэтому отыскивать связи в нашем сиротстве было бы глупо.
– Было бы глупо, – повторила она, поднявшись. – Но, тем ни менее, связь между вами существует.
– Вы шутите? – растерянно улыбнулся Шарль. Симона подняла голову. Взгляд полный отчаяния. Ещё миг и слёзы польются из глаз.
– Аспазия не шутит, – перестав барабанить по столу, сказал Шварц.
– Симона, ты знала, знала об этом? – прошептал Шарль, побледнев. Она прикусила губу, отрицательно мотнула головой.
– Она не знала, – сказал Шварц, поднявшись. Симона осталась сидеть. Её тело, облаченное в траурно-торжественное платье, напоминало памятник скорбящей. Шарлю показалось, что она окаменела. Слеза, текущая по щеке, говорила о том, что Симона живая, что для неё это сообщение такая же неожиданность, как и для него. Шарль опустился перед ней на колени, взял руки в свои, проговорил:
– Симона, не плачь, умоляю. Быть может, господин Шварц ошибается. В завещании твой отец