Анатомия любви. Евгений Шушманов
грустный смех,
и ходит рядом пустота
на лапах чёрного кота…
Заточка
О боли безответных чувств не зная,
он женщину однажды полюбил,
в надежде, что войдёт в ворота рая,
которые он чувством отворил.
Весь мир из шара превратился в точку,
в себе боль расставания храня,
вдруг, словно кто-то остриём заточки,
сразил его, надеждою маня.
Любовь, как смерть является внезапно,
ведь каждая любовь, как первый снег,
её нельзя построить поэтапно,
в итоге напросившись на ночлег.
Любви, как чуду, молятся блаженно,
когда душа и тело заодно,
скрывая вожделение смиренно,
мечтая не о том, что суждено.
Но время лишь бессмертным победимо,
оно уходит, как вода в песок,
и если не судьба, чтоб быть любимым,
то время не пойдёт наискосок.
Казалось бы, пора поставить точку,
собрать все чувства прежние в кулак,
но в сердце у него сидит заточка,
которую не вытащить никак…
«Лопух»
У неё, как и водится, было их двое:
муж гражданский и верный наивный «лопух»,
он учился когда-то давно с нею в школе,
и с тех пор полюбил, и душой не потух.
По заслугам и рангу были розданы роли,
каждый дело своё от неё получил:
спал с ней муж, иногда уезжал на гастроли,
а «лопух» эсэмэски и розы дарил.
Он до дома её каждый день провожал,
поцелуем у двери беспокоить не смея,
он её, как богиню свою, обожал,
и надежду быть вместе, наивно лелея.
Он писал ей стихи, он ночами не спал,
он дышал её запахом близкого тела,
для него её голос, как арфа звучал,
а душа, по-щенячьи и радостно, пела.
Но однажды, под утро, он умер нежданно,
не успев в своей школьной признаться любви…
Кто-то ей позвонил, она нежилась в ванной,
и сказал: «Будет сын – как меня назови…»
А глаза у неё голубые
А глаза у неё голубые
и никто не поспорит со мной,
что они удивлённо хмельные,
как подснежники ранней весной,
что они, словно небо в апреле,
словно день сотворенья седьмой,
в них душа забывает о теле
и в восторге молчит, как немой.
А глаза у неё голубые,
так, что блекнет небес лазурит,
и сокровища меркнут любые,
и манят они, словно магнит.
Этот цвет затмевает наряды
встречных модниц, мужчин бередит
и смущает лукавостью взгляда
так, что вслед восхищённый глядит.
Там, в глазах, тихо плещется море,
в обрамленьи ресниц-берегов,
тонут в нём и напасти, и горе,
забываются козни врагов.
В этом море резвятся дельфины,
плавником разрезая волну,
и уходят с мечтой на глубины…
Да