Кваки против слепой старухи. Денис Александрович Игумнов
как Кваки, восстанавливались ускоренными темпами, но я этому не радовался, я рос, здоровел, возвращался к истокам силы и готовился к своей личной вендетте.
В доме мёртвых, в разорённом мародёрами бункере анклава «Журавля» до того, как я пришёл в норму, мне пришлось провести ещё четырнадцать дней. И с каждым днём мне всё труднее становилось переносить сладкую вонь, идущую от трупов. Тяжелее психологически, чем физически. В продуктах и воде, находясь в бункере, я дефицита не испытывал, набирал вес, занимался, как мог, восстановлением боевой формы. И когда почувствовал, что больше не могу быть среди них, среди умерших насильственной смертью и взывающих к отмщению Журавлей, и что восстановился до уровня пятидесяти процентов от версии себя самого периода расцвета Кваки, я ушёл. Но прежде я снял повязки и избавился от гипса. Впервые взглянув на себе, без всех дополнительных обмоток и накладок на голове, в зеркало, я был неприятно поражён. Если и раньше я не считал себя красавцем, то сейчас стал выглядеть как Квазимодо со смятым залихватским ударом булавы жестокосердного крестоносца черепом. Мою голову перекосило на левый бок и лицо поплыло, кожа на нём натянулась и мой рот теперь напоминал лягушачий. Жуть, и как Лиля меня такого полюбила? Хорошо, что я был с ней в бинтах, иначе не знаю смогла ли она вообще ко мне прикасаться, к такому красавчику.
С собой я взял еды на три недели вперёд, облачился в камуфляжный костюм, вооружился всем, что нашёл (автомат АКСУ, пистолет «Грач», десантный нож, повезло набрести и на гранаты), всем, что оставили или не нашли мародёры и отправился мстить. Направление я выбрал на Москву. Учитывая, что эти суки повстанцы должны двигаться к центру, туда, где оставались очаги человеческой культуры, а значит, вероятность поживиться была значительно выше, я пошёл следом. За Лилей и местью.
Глава 3
На третий день пути я вышел на поле отгремевшего совсем недавно масштабного сражения между веррата и рептилоидами. Кое-где над стальными сожжёнными монстрами поднимались сизые струйки дымков. Железо, напоённое неизвестной энергий, непонятно долго отдавало тепло. Учитывая, что я никаких раскатов грома сражения не слышал, всё было кончено минимум два дня назад, а техника всё ещё дымила.
До самого горизонта, на почерневшем от огня поле, среди воронок стояли мёртвые боевые машины. Танки, БМП, БТР, боевые машины поддержки танков и совершенно неизвестные мне установки, разбитые и изуродованные, оплавленные и искорёженные, а некоторые целёхонькие, бликующие в лучах заходящего солнца оптикой, брошенные экипажами, горбатые, с раструбами хоботов, с раскрытыми крыльями летучих мышей антенн, рогатые гусеничные чудища. С одной стороны поля, с которой двигался я, техника была окрашена преимущественно в различные оттенки цвета хаки, а с противоположной на неё напирала армада выкрашенных в весёлые жёлтые и мрачные чёрные цвета, клеймённая двумя оранжевыми треугольниками, растущими друг из друга, бронированных жуков. Первые машины, – как не трудно